Утро моего выходного дня было совершенно обычным – умывание, переодевание, неудавшаяся попытка пошевелить пальцами. А в обед, как всегда, пришли мои родители. Но потом, вместо того чтобы направиться в физкультурный зал, я пересела в кресло, взяла сумку с необходимыми мне вещами, и родители повезли меня туда, где ждала Китти, сидя в машине моего папы.
Мне почему-то было очень страшно уезжать из больницы.
Я ожидала, что буду в восторге от того, что хотя бы на день вырвусь отсюда. Но вместо этого я чувствовала лишь страх. Я не доверяла Кит, которая должна была вести папину большую машину. Я не доверяла всем тупым водителям, которые болтали по телефону на самых опасных перекрестках. Я не доверяла этому огромному, ужасному, хаотичному миру, существовавшему за пределами моей маленькой упорядоченной больничной биосферы.
И даже сидя в машине, я не могла расслабиться. Если бы я была кошкой, я вцепилась бы когтями в приборную панель. Каждый поворот, каждый красный сигнал светофора, каждое нажатие на педаль тормоза заставляли меня съеживаться от страха.
– Тебе следует расслабиться, – сказала Кит.
Я кивнула:
– Да. Хороший совет. Расслабиться.
Но я понятия не имела, как это сделать. Как можно заставить себя расслабиться?
К тому времени, когда мы подъехали к домику, моя шея онемела от напряжения. Мне казалось, что кровь перестала поступать в мой мозг. Я чувствовала головокружение, и моя голова начала болеть. Кит объявила, что мне нужно поспать.
Разумеется, дом не был приспособлен к тому, чтобы передвигаться по нему в инвалидном кресле. С какой стати он должен был быть приспособлен? Кит помогла мне пересесть в кресло и подвезла меня по усыпанной гравием дорожке к входной двери. И здесь мы вынуждены были остановиться, чтобы решить, как закатить кресло по ступенькам, ведущим в дом.
– Я так и знала, что это плохая идея, – пробормотала я.
– Ш-шш, – сказала Кит. – Если мы ничего не придумаем, твой шотландец сможет на руках отнести тебя в дом, когда приедет. Это что, будет так уж плохо?
– Отстань, – сказала я, закрывая глаза.
Оказаться снова здесь было просто ужасно, как я и боялась. Все было в точности таким же, как было с тех пор, как в шестидесятые годы мои бабушка и дедушка купили этот дом. Входная дверь все так же скрипела. Нора суслика возле ступенек была на прежнем месте. Грушевые деревья, которые посадила моя бабушка, все так же шелестели листвой на ветру.
Единственным, что изменилось, была я сама.
И от всего этого меня охватила такая тоска, что я вынуждена была наклониться и положить голову на колени.