от смеха.
Мне было лет десять в то время.
– Что вы делаете? – спросила я папу. – Как вы можете смеяться?
– Милая, – сказал папа, – если мы не будем смеяться, мы расплачемся.
Вот таким смехом смеялись и мы. Смеялись так, что у нас сводило челюсти. И мы смеялись не вопреки невзгодам, а из-за них.
Кит была более отчаянной, чем я. Однажды она принялась уговаривать Яна прийти на работу в килте.
– Появитесь здесь в килте, – сказала она, – и я заплачу вам десять тысяч.
– У нее нет десяти тысяч, – прошептала я Яну.
Ян улыбнулся:
– А у меня нет килта, так что мы в расчете.
По большей части это мы с Кит подзадоривали Яна, но однажды, когда мы ели суши, он сам зачерпнул полную ложку васаби, поднял ее так, чтобы мы видели, и сказал:
– Кто готов держать пари, что я не съем это?
Я посмотрела на него как на сумасшедшего:
– Всю ложку?
И десятой доли этого количества было достаточно, чтобы пар пошел из ушей.
Но Ян кивнул.
– Нет, – сказала Кит. – Я пас. Даже я не настолько безумна.
– А я принимаю ваш вызов, – выпалила я.
И прежде чем я успела взять свои слова обратно, Ян сунул ложку в рот и проглотил все ее содержимое. Потом он победно поднял руки вверх.
Мы с Китти уставились на него.
– Довольно вкусно, – сказал Ян.
Но, прежде чем он успел договорить это, слезы хлынули у него из глаз, лицо покраснело, и он стал задыхаться и шипеть, как бешеный кот.
Он схватил свою бутылку с водой и выпил ее одним махом. Потом схватил мою бутылку и тоже выпил. Потом проделал то же самое с бутылкой Кит.
– У-ух, – проговорил он, вскочив на ноги и расхаживая из угла в угол. – Черт, эта штука здорово дерет горло!
– Ругайтесь по-шотландски! – хором воскликнули мы с Кит.
Но он несколько раз подпрыгнул на месте, а потом согнулся, тяжело дыша. И ударился головой о спинку кровати. Обнаружив, что у него из глаз текут слезы, он взял салфетку, которую я протянула ему.
Прошло не менее получаса, прежде чем он смог прийти в себя, после чего он заявил:
– И о чем я только думал?
– Вы думали о том, – сказала я, даже не пытаясь скрыть теплоту в голосе, – чтобы развлечь нас.
Мы словно заключили молчаливый пакт о том, что будем веселиться, несмотря ни на что.
– Это подтверждает и наука, – сказала Китти, апологет Интернета, когда я заметила, что мысль о предстоящем ужине с ней и с Яном скрашивает мои унылые дни. – Предвкушение награды активизирует те же участки мозга, что и сама награда. Вот такой у нас глупый мозг. Он даже не понимает разницы.
Во всем остальном моем дне не было ничего, решительно ничего веселого. Но само предвкушение ужина доставляло мне колоссальную радость.