Может быть, подумала я, теперь я буду видеть мир глазами художника?
Я могла закрыть глаза и просто наслаждаться своими ощущениями, но у меня был вопрос к Яну, который не давал мне покоя. И сейчас, когда мы остались одни, я не могла не спросить его.
– Скажите мне кое-что, – проговорила я, стараясь, чтобы это прозвучало небрежно.
– О’кей, – сказал Ян, продолжая грести.
– Почему ваш бизнес прогорел?
Я почувствовала, как Ян напрягся, услышав это.
Но я уже не могла остановиться. Так что я продолжила, не отводя взгляда от воды:
– Что случилось?
Ян не отвечал и просто продолжал грести.
– Я хочу сказать, это была такая прекрасная задумка.
Ян так долго молчал, что я, наконец, повернула голову и посмотрела на него.
– Я не слишком хороший управляющий, – сказал он, наконец. – Я слишком мало уделял внимания многим вещам.
Я пожала плечами, словно говоря: «О’кей». Словно этот ответ удовлетворил меня.
Но, разумеется, его ответ лишь породил множество других вопросов. Почему человек с такой блестящей идеей взял на себя труд основать свое собственное дело – изобретя, по сути, совершенно новый бизнес! – а потом перестал уделять ему внимание?
Но по виду Яна я поняла, что он не хочет говорить об этом.
И я замолчала.
Мы были здесь не для того, чтобы чувствовать себя несчастными. Мы были здесь для того, чтобы попытаться хотя бы на короткое время почувствовать себя счастливыми.
К тому времени, когда мы вернулись, солнце уже начало садиться. А Толстяк Бенджамен, который оказался скорее коренастым, чем толстым, с крепким телом и густой окладистой бородой, вместе с Кит хлопотал возле костра. Ян принес меня на закорках к костру и усадил на стул, и я стала наблюдать за тем, как Кит и Бенджамен флиртуют друг с другом. Казалось, он не мог удержаться от того, чтобы постоянно прикасаться к ней, а она, похоже, не возражала.
Кит приготовила соте из овощей в горшке прямо на костре («Он вегетарианец», – извинилась она, когда мужчины ушли в лес за дровами). Когда солнце село, стало прохладно, и Ян пошел за пледами. Когда он снова появился со стопкой пледов, под мышкой он нес еще кое-что.
Гавайскую гитару.
– Вы музыкант! – воскликнула Кит, увидев ее.
Ян покачал головой:
– Не играл уже тысячу лет. Но я могу сыграть «С днем рождения тебя».
И так он и поступил. В его исполнении это была почти что серенада. Я завернулась в плед, стараясь, чтобы он не прикоснулся к обожженным участкам на моей шее, и после этого все уселись вокруг костра, и Ян стал играть все, что ему заказывали, а мы с удовольствием пели. Он часто сбивался, но, кроме него, это никого не беспокоило.