– Верни его обратно.
Она сделала такой же жест:
– Мне уже не вернут деньги.
Мы ели салат тако из огромных мисок.
Кит продолжала:
– К тому же я уже пригласила ребятишек, которые придут, чтобы вырезать сердечки из цветной бумаги, и я уговорила Родриго и его группу, которые исполняют марьячи, выступить у нас бесплатно. Я купила украшения для зала и больше сотни печенюшек в форме сердца. И я пригласила всех соседей по этажу и медсестер. Кроме того, я чертовски люблю День святого Валентина. И ты тоже должна любить его.
– Но это не день святого Валентина.
– Это неправильный подход.
– Нет, черт возьми, самый правильный.
– Тебе необязательно любить его, – сказала Кит. – Тебе достаточно просто прийти на праздник.
– Я не приду.
Она перестала жевать.
– Ты просто должна прийти!
Я покачала головой:
– У меня осталась всего неделя. И мне не до развлечений.
– Но это будет мой последний вечер в городе!
– Именно поэтому ты должна отменить вечеринку и провести этот вечер со мной.
Она так и не отменила вечеринку. В течение следующих дней я познакомилась с моим новым тренером и стала работать с ним в зале днем и по вечерам, а Кит в это время вырезала сердечки из цветной бумаги.
Новым тренером стал Роб – тот, к которому я в самом начале хотела попасть. Без сомнения, он был самым самоуверенным и кокетливым тренером из всех. Он завязывал волосы в хвостик, обладал неуемной энергией и раскатистым смехом, похожим на звук трубы. Я слышала этот смех много раз, когда занималась в зале, и всегда полагала, что он так смеется из-за чего-то невероятно смешного. И меня всегда удивляло, что он и его пациенты находят такими смешными занятия на тренажерах, и, должна признаться, что я мысленно критиковала Яна за его серьезность.
Но сейчас, в эту последнюю неделю, работая с Робом, я кое-что поняла: этот смех был фальшивым.
Он перебарщивал. Он притворялся, что все было намного смешнее, чем оно было в действительности. Я произносила какую-нибудь фразу всего лишь с намеком на шутку, а он уже откидывал голову и заливался громким смехом. И это было хуже – намного хуже – чем вовсе не смеяться.
Едва только начав работать с Робом, я так возненавидела его смех, что погрузилась в молчание. Я не хотела сделать ничего такого, что могло бы спровоцировать этот смех. Но даже это его не останавливало. Когда он натыкался на мое молчание, он обращался к другим пациентам и тренерам и фальшиво смеялся над их несмешными шутками.
Это называлось попасть из огня да в полымя.
Но, по крайней мере, я не была отчаянно и безответно влюблена в него. По крайней мере, он никогда не одаривал меня поцелуем, способным изменить жизнь, а потом не говорил: «Знаешь что? Не бери в голову».