По крайней мере, я знала, что он мне не нравится.
И я могла сосредоточиться на своем выздоровлении. Или на отсутствии такового.
Всякий раз, когда я занималась в зале, я очень беспокоилась из-за того, что там будет и Ян. И обычно он там был. Он работал теперь с другими пациентами, и я ревновала его даже к престарелым лысым мужчинам и женщинам пенсионного возраста. Я украдкой бросала на него взгляды, но он никогда не смотрел в мою сторону и даже, похоже, не замечал моего присутствия.
Полагаю, именно такое и происходит, когда ты отталкиваешь людей от себя.
Хотя, по чести, он первый оттолкнул меня.
Но один человек все же замечал меня – Майлз.
Теперь, когда Яна не было рядом со мной, он подходил ко мне чаще.
– У вас все в порядке? – спрашивал он, внезапно материализуясь из-за какого-нибудь столба.
– Спасибо, все хорошо, – отвечала я, не глядя на него.
Иногда он спрашивал у меня про Яна:
– У вас с ним что-то не сложилось, не так ли?
Он что, пытался подловить меня на чем-нибудь? Заставить сказать что-нибудь такое, что повредило бы Яну?
– Мы с ним прекрасно ладили, – сказала я, быстро соображая, к чему он клонит.
– Так прекрасно, что вы попросили перевести вас к другому тренеру? – давил Майлз.
– Это была идея Яна, – соврала я.
Майлз наклонил голову набок, словно я была самой отчаянной лгуньей.
– Правда?
И тут мне пригодилось мое помешательство на изучении медицинских журналов.
– Да, – сказала я, – потому что у Роба больше опыта в функциональной электрической стимуляции. И Ян думает, что мне стоит попробовать это.
Внезапно Майлз утратил свою самоуверенность:
– Но вы не могли хотеть заниматься с ним и дальше. Он был таким недружелюбным по отношению к вам. Это граничило с враждебностью…
Я начала говорить:
– Я бы не сказала, что он относился ко мне враждебно…
Но Майлз продолжал, не слушая меня:
– …за исключением тех случаев, когда он стоял в коридоре у вашей палаты и слушал, как вы поете.
Я посмотрела на него:
– Что?
– А-аа, вы не знали об этом?
Я покачала головой.
– Да, – сказал Майлз, приподнимая брови. – В этом есть что-то непристойное, не так ли? Мне пришлось дважды делать ему замечания.
Я поискала глазами Яна. Он помогал очень старой женщине перебраться из кресла на маты.
– В любом случае, – сказал Майлз, снова привлекая к себе мое внимание, – если он будет вам надоедать, просто дайте мне знать.
Он кивнул мне, а потом сделал жест рукой, словно держал в ней пистолет и нажал на невидимый курок.
Роб и я работали как проклятые и во время дневных занятий в зале, и по вечерам. Но никакого прогресса не достигли. Ян оставил подробные инструкции – хотя и ненавидел всякие инструкции, – в которых перечислялось, что мы должны делать. В порядке очередности, по разделам, даже с хронометражем. Роб и я следовали этим инструкциям неукоснительно, но ничего не изменилось.