– Согласна.
– Но ты все же здесь.
– Мама решила, что это было просто упущением.
– Нет, не было.
– Я не собираюсь причинять неприятности, – сказала я, поднимая руки примиряющим жестом.
Я хотела ослабить напряженность, возникшую между нами, но это только привело ее в еще большую ярость.
– Как ты могла сделать это? – прошипела Ивлин.
Мне показалось, что она перебарщивает.
– Сделать что? – спросила я.
– Заявиться без приглашения и сидеть здесь, как гоблин, уставившись на остальных гостей? Это жутко.
Я это делала?
– Вы что, только что назвали меня гоблином?
– Чего ты добиваешься?
– Я все еще не понимаю слова «гоблин».
– Чип намерен двигаться дальше, и тебе следует делать то же самое.
– Согласна.
– Но ты все равно пришла сюда? Ты все еще хочешь сделать именно этот день ужасным для него?
Я пришла сюда не затем, чтобы причинить кому-либо неприятности. Но злоба заразна, надо полагать. И теперь я не смогла удержаться:
– Чип сделал каждый день моей оставшейся жизни ужасным, так что, возможно, мы квиты. Хотя мы никогда не будем по-настоящему квиты. Если только я не парализую его, в свою очередь.
Ивлин от удивления широко раскрыла глаза, словно испугавшись, что это и было моей целью – парализовать жениха.
– Это не смешно, – сказала она.
Я посмотрела на нее, словно говоря: «Да ладно!»
– Это немножко смешно.
– Тебе пора уходить.
Иногда у вас нет выбора, кроме как сдаться. Но сейчас это был не тот случай. Я не для того прошла через все это, чтобы в конце повернуть назад. Мне нужно было спасать мою маму.
– Я не уйду, – сказала я.
Но Ивлин посмотрела на меня, как бы говоря: «Только посмей».
– Ты уходишь, – сказала она. – Прямо сейчас.
Она сделала знак экипажу судна, чтобы они подошли и разобрались со мной.
Так значит, этот вечер закончится так? Меня вышвырнут на причал престарелые фламандские лодочники? Я подумала о том, для чего я здесь. Я подумала о том, какой я хотела стать, и решила, что я хочу быть сильной. И еще более мудрой, если смогу. Я хотела стать кем-то, кто может улучшить ситуацию, а не ухудшить ее.
– Мне очень жаль, что я выругалась в вашем присутствии, – сказала я.
Ивлин изумленно моргнула:
– Что?
– В больнице. В прошлом году. Я выругалась, и это огорчило вас.
Ивлин поджала губы, вспоминая наш с ней разговор. Выражение ее лица не то чтобы смягчилось, но я видела, что удивила ее.
– Мне было больно, – продолжала я. – И я набросилась на вас. Полагаю, в тот момент я думала, что, если сделаю кому-то больно, моя собственная боль ослабнет. Но, когда я причинила вам боль, я не почувствовала себя лучше. Я почувствовала себя хуже. Я сожалею об этом и хочу, чтобы вы это знали. Я должна была быть добрее.