Ух! Этот Майлз был просто козлом!
– Ты думаешь, что я хочу подставить Яна? Ты думаешь, что я принесу в жертву благополучие пациента, чтобы все увидели, как он сядет в калошу?
– Да.
– Знаешь, мне нет нужды этого делать. Этот парень – бомба с включенным часовым механизмом. Он и без моей помощи взорвется.
Но Нина стояла на своем:
– Только не с моей пациенткой. Она и так на грани срыва. Она только что обручилась. И все потеряла. Ей нужен кто-то добрый и понимающий. Эйприл или даже Роб.
– Я не собираюсь переделывать весь график из-за одной пациентки.
Нина повысила голос:
– Ей нужен кто-нибудь другой.
– Все другие уже заняты. А у него есть свободные окна.
– Значит, поменяй график.
Но Майлз, который, наверное, был в некотором роде ее боссом, явно не любил, когда ему перечили. Последовало молчание, и я буквально чувствовала, как он ощетинился:
– Это не твое дело, а мое. И если ты будешь доставлять мне неприятности, я буду доставлять неприятности тебе. График останется таким, как был.
Должно быть, после этих слов он ушел, потому что спустя несколько секунд сестры начали бурно обсуждать его. Я слышала слова «ревнует», «мания величия» и «маленький Наполеон». Меня это могло бы рассмешить, если б я была все еще способна смеяться. Если бы не было ясно, что пациентка, о которой она говорила – та, которая потеряла все, – была я.
И тут я услышала шотландский акцент:
– Я пытался поменять график, если тебя это утешит. Я говорил вчера с Майлзом.
– Ты плохо пытался.
– Он никогда не идет мне навстречу.
– Но ты прежде никогда ему не уступал.
– Но прежде он и не был боссом.
Нина сказала сдержанно:
– Тебе следует быть с ней помягче, Ян.
Ян так же сдержанно возразил:
– Мягкость не делает человека сильнее.
А спустя две секунды дверь моей палаты открылась.
– Пора начинать занятия, Мэгги Якобсен, – сказал Ян, избегая смотреть мне в глаза.
Он подкатил кресло к моей кровати.
– Я Маргарет, – сказала я. И когда он не ответил, повторила: – Меня зовут Маргарет.
– Вы не выглядите как Маргарет, – совершенно серьезно сказал он.
– Это не вам решать, не так ли?
– О’кей, Мэгги. Как скажете.
Он взял специальную доску, опустил мою кровать и ручку кресла, а потом положил доску между ними, как маленький мост.
Потом он повернулся и направился к двери.
Что? Куда он пошел? Он что, разозлился на меня из-за «Маргарет»? Он что, действительно был бомбой? Он что, собирался взорваться?
– Разве вы не поможете мне?
Он остановился, но не обернулся.
– Нет. Нажмите кнопку вызова сестры, когда будете готовы.
И я осталась одна. Только я, доска и кресло. Да, и еще трубка катетера, которая свисала сбоку и была прикреплена к бедру пластырем.