Паника относительно будущего охватила меня. Еще одна часть моей прошлой жизни только что рассыпалась в прах.
Но самым странным было то, что я испытывала разнообразные эмоции и в то же время как бы не испытывала их. Не знаю, как это объяснить, но готова поклясться, что это правда. Я чувствовала себя охваченной паникой и в то же время оцепеневшей. И я не знала, смогу ли я когда-нибудь чувствовать себя снова нормально. Но при этом надеялась, что пройдет еще много времени, прежде чем это случится.
И лучше было бы, если этого никогда бы не случилось.
Ян снова вернулся к текущим делам.
– Итак, – сказал он, слегка раскачиваясь на ногах, – давайте подведем итоги. Мы практически полностью оценили состояние вашего тела. И в предстоящие недели мы будем укреплять то, что работает, и пытаться пробудить то, что не работает. – Он говорил, не отрывая взгляда от моей медицинской карты, словно эта тема в целом и я в частности были ему невыносимо неинтересны. – В случаях с повреждениями позвоночника много неопределенного, и мы не всегда можем сказать, кто поправится, а кто нет. Ваша проблема лежит в области ниже колен, и мы в первую очередь сосредоточимся на ней. У вас есть ко мне вопросы?
Ожидая моего ответа, он, не отрываясь, смотрел в окно.
Я покачала головой.
– Тогда встретимся завтра, – сказал он, поворачиваясь. И уже у двери бросил через плечо: – Вам предстоит попотеть.
Мы с медсестрой молча смотрели ему вслед. Ян меня раздражал, надо полагать, но я была слишком уставшей, чтобы злиться. На самом деле с его уходом меня покинули остатки энергии. День подошел к концу. Мне предстояло лишь перебраться на кровать. А потом я смогла бы закрыть глаза и погрузиться в небытие.
Но в тот момент, когда я повернулась в поисках доски, на пороге появилась другая фигура.
Китти.
Снова.
– По-моему, я сказала тебе «нет», – возмутилась я.
– Это было давно, – сказала Китти.
– Это было вчера.
– Я надеялась, что ты передумала.
– Нет.
– Толстяк Бенджамен признался прошлым вечером, что все еще со школы хранит мою заколку для волос. А потом попытался сунуть язык мне в ухо.
Я мрачно уставилась на нее.
– У меня сейчас много проблем, – сказала я. – Но язык Толстяка Бенджамена в твоем ухе не входит в их число.
Китти обиженно посмотрела на меня:
– Я не прошу тебя решать мои проблемы.
– Нет, просишь. Как делала всегда.
Но больше это не повторится. Я не сказала этого, но она потеряла право просить у меня что-либо.
– Но не сейчас, – настаивала Китти. – Я здесь для того, чтобы помочь тебе.
– Я уже говорила тебе, что ты не можешь этого сделать.