– Я всё придумал. Попросим Пяткина. Пусть опять расскажет свою дебильную байку про хазар. Ну и… типа случайно… Вжжжжик! Как Игорёхе. И всё.
– Это ты хорошо придумал, братан. Но знаешь что меня сейчас волнует?
– Что?
– Почему у меня во рту вкус пива?!
Оба выглянули из-под крыла и синхронно задёргались в нервном тике.
Сухомлинская и Пяткин слились в жарком межвидовом поцелуе.
– Ты чё творишь, Пяткин?! – завопил Гриша.
– Всё-всё… – оторвался богатырь от пасти Сухомлинской.
– Теперь женись на ней! – прошипел горячий Сеня.
– Ты чё мелешь, идиотина?! – обратился Гриша к брату.
– А чё такого-то?
– «Чё такого»? А ну под крыло!
…Зашторив перепонки, Гриша зашептал Сене, заговорщицки оглядываясь:
– Ты реально не понимаешь, что ляпнул?! Какое жениться? Ты вкуриваешь вообще, что бывает, когда два идиота женятся?
– Чо?
– Бляяяяя, Семёёёёён!! Они, по-твоему, чем потом заниматься будут? А у нас кроме пупа еще кое-что общее имеется! Там вон, под хвостом.
– Блять!!!
– Ааааа, наконец-то дошло. Настало время нравоучительных бесед, брат мой! Твою мать, опять чувствую пиво! ПЯТКИН!!!!
…Далее под каждым из крыльев состоялись диалоги, полные возмущений, слёз и неловких пауз.
… – Ты с ума сошла! – орал Гриша на покрасневшую Сухомлинскую в правом крыле. – В кого ты такая?! Мы мудрые, блять, рептилии! А ты ваще башкой мелированной не думаешь! Это же Пяткин! Из всех этих тупых и хитрых людей ты выбрала самое тупое и хитрое! Ничтожное, подлое и алкоголичное!!!
– Ну вы же с ним дружите…
– Это совсем другое! Ты в курсе, что он женат?!
– Он обещал, что разведётся.
– Кто?! Пяткин?! Он обещал, что склеит все расхуяренные вазоны! Ты видишь здесь хотя бы один?! А? А тут развестись!
– Но он такой милый… Цветы дарит… Печенегов! Свежих! В битве ратной добытых!
– В какой нахуй битве?! Он их на невольничьем рынке у варягов скупает, самых дохлых, перед закрытием, по полушке за пучок!
– Ну и пусть! Пусть! Он на хитрости эти заради любви идёт! И я его люблю! Понятно?
– Понятно. Сидеть тебе под крылом год! Авось отпустит!
Гриша яростно задвинул засов на крыле, оставив Сухомлинскую в горестном одиночестве.
Под другим крылом шли разборки не менее драматичные.
– Не в зуб ногой, как это вышло, Симеоне… – затянулся Пяткин «беломориной», – Искра. Лёд и пламень. Будто током это самое… Химия между нами, братан. С первого взгляду. Ничо с собой поделать не могу. Вот те крест, как эти однобожники сраные говорят.
– Хватит врать, Пяткин. Знаю я таких как ты. Хочешь здесь запасной траходро… Бля, я даже фантазию включать не хочу! Тьфу!
– Ну может хоть разок? Мы ж друзья…