«Интересно, как этот традиционалист думает располагаться здесь на ночь на одной кровати?» — ухмыльнулась про себя Лика. Но теперь ей было не до житейских мелочей. Этот Глеб тот еще гусь! Поселился в мастерской и устроил в ней богемный притон, позволяя дружкам водить сюда женщин. Да еще и вывесил демоническое изображение своей обнаженной подруги-ведьмы! Экзерсисы Сен-Жермена, письмо обеими руками… Но для чего Лике засорять мозги этим интеллектуальным рукоблудием? Она в ужасе пыталась понять, чем ей грозит новое появление демонической сущности в ее жизни. И опять, как и двадцать лет назад, пыталась охладить себя здравым смыслом. Но о каком здравомыслии могла идти речь в этаком… промо-арт-драйве?!
Марк умудрялся прислушиваться к ней, но говорить о своем. Как любой художник, он на самом деле был очарован магией своего произведения. А байки о чертовщине — увольте! Это для публики, для вящего эффекта. Из него так и перла простодушная корысть творца — найти применение даже темной стороне своей Луны. Тем более что она лучше продается. И вот, сидя вместе с ним в этом симпатичном лофте, уютном — отключенный от сети «призрак» казался безопасным! — и будоражащем фантазию, Лика, опьянев, и сама увлеклась пикантной идеей. Всучить панно «Ученица Сен-Жермена» какому-нибудь гаду! И пускай себе хоть шейку, хоть шею сломает. Пускай ведьма сорвет планы террориста или педофила! И главное, что возмездие будет бескровным.
Все же под истеричным дурачеством постепенно проступало горькое недоумение: почему за все эти годы она так и не поделилась своей драмой со Стефанией? С источником всей «призрачной» эпопеи! Не появись тогда в жизни Лики этой пытливой «Фанни Горностаевой», как они с хохотом вспоминали Стешин псевдоним, разве встретилась бы ей ведьма? Нет, конечно! Лика просто не заметила бы кого-то, пробегающего мимо. Разве что эффектный плащ на секунду заинтересовал бы: агрессивная элегантность черной кожи, моментальные девичьи грезы «хочу такой же» и «с какой обувью его лучше носить»… Но незнакомка во плоти и поющий призрак неминуемо сошлись воедино — и сомкнулся какой-то магический круг.
Хорошо, пусть так. Но именно Стефания — тот человек, кто Ликину боль поймет и примет. И не станет лицемерно жалеть или аккуратно уговаривать забыть былые страхи и храбро смотреть в будущее, потому что «деточка, ведьм не существует!». Лика и так знает, что не существует, но человеческий мозг нуждается в сказке, в том числе и страшной. На этом своем принципе она успешно продержалась многие годы. Она была сказочницей. Правда, не андерсеновского накала, конечно. Она прагматично просчитывала свои сказки, но ведь теперь иначе нельзя — затопчут! Однако расскажи она Стефании о том, что ведьма забрала у нее удачу, — колосс на глиняных ногах рухнет. Получится, что Лика проиграла и нами управляет языческая мистерия, мойры и эринии… Получится, что в их давнем споре о непознанной природе мира Стеша выиграла, а Лика со слезами и своей поверженной практичностью пришла к ней за утешением.