— Пока еще репу чешу. Сначала у меня была мысль подарить портрет первоисточнику. Кара любит собой любоваться. Обожает фотографироваться. А обнаженные фотки для нее вообще фетиш. Марк, конечно, взбеленится — он еще не потерял надежду куда-нибудь пристроить создание рук своих.
— Как, однако, ты хитро придумал: прощальный подарок, на который не придется тратиться. Все равно его девать некуда! А девушке можно в уши напеть, что ты специально постарался… — не удержалась и съязвила Стефания.
— Отвяжись ты со своими выдумками! — взъярился Глеб. — То есть я, по-твоему, чмо меркантильное! Эта схема только в твоей голове существует, ясно?! Ты даже не дала мне сказать, что в конце концов я решил не дарить этот портрет. Вообще никому. Ну его, от греха подальше. Марк такую истерию поднял, что… Хотя это по твоей части — разные видения критических состояний!
Когда Стефания наконец поняла, о чем идет речь, она гомерически рукоплескала своеобразию художественной натуры. «То есть дражайший Марк полагает, что собственный портрет для индивидуума может быть видением его же самого при смерти?! Изощренно! Или это уже твоя трактовка?! Что вы там курите в вашей пресловутой богемной мастерской?»
— Кстати, а ты, Баффи-истребительница, привидение-то запеленговала?
Самое время глумливого ответного хода с его стороны. Но Стефания не собиралась давать спуска братцу и укоризненно на него взглянула:
— И все же быстро же ты смирился с расставанием. А, по-моему, Кара к тебе привязалась. Для нее это будет удар.
— Я, кажется, спросил не об этом! Просто хочу убедиться, что она в безопасности.
— Нет уж, убеждайся сам! Я тебе не силовая структура! И для начала какую безопасность ты имеешь в виду?! Кстати… она тебе рассказывала о брате?
— Полезной информации ничтожно мало. Знаю, что в момент исчезновения он работал на реставрации того самого особняка Неволина. Как раз тогда была заваруха с передачей здания. Может быть, он связан с убийством, которое произошло в том доме.
— Странно, именно этого она мне не рассказывала…
— Она знала, что тебе об этом скажу я. И что мы с тобой будем говорить о ней, о ее брате… Как будто нам больше не о ком позаботиться. Вот и ты теперь погрузилась в ее печали. Она занимает слишком много жизненного пространства. Она вытесняет в тебе все остальное. Я не знаю, как это назвать. Но я отчетливо понял, что мне это не нравится.
Поздним вечером Глеб ушел, оставив Стешу в смятенной неловкости. И правда, чего она к нему привязалась. Человек в Париж едет, зачем портить ему предвкушение… В конце концов, отношения с кем бы то ни было — его личное дело. Что же до криминального душка, которым теперь сильно отдавала эта история — увольте, это чужая епархия. Кара чего-то недоговаривает. Значит, по большому счету и не хочет, чтобы «охотница» отыскала призрака.