— В глухомани остались, — бесстрастно парировала я. — Там же, где и любовь, счастье и надежда. А у вас здесь с этим глухо…
— Разговорчивая? — тихим, каким-то механическим голосом спросил жених, беря меня за руку и направляя на тропу.
— Да, мы с тобой — абсолютная противоположность. И духовно не совместимы. Может, отправишь меня обратно и вернешь свои изумрудные шахты?
Мы прошли полпути, когда он выказал едва ощутимое любопытство:
— И кого бы ты выбрала на этот раз?
Я пожала плечами, но призналась:
— Керука? Он вдумчивый и спокойный мужчина…
Арэнк неожиданно усмехнулся, ответив:
— Да, эрат Керук хорошо известен тем, что любит обстоятельно подумать, прежде чем кого-то спокойно, не колеблясь уничтожить. Чтобы провести шардис с любимой женщиной — шаазой, предназначенной другому, — вырезал весь ее род подчистую, предварительно выпив силу каждого, а потом без тени сомнений провел ритуал разделения, породив своего сына. Кстати, Хинто недалеко ушел от отца, корень от корня…
Я не чувствовала ног от потрясения, каким-то образом все-таки их переставляя, и совсем замерзла, слушая жениха и ужасаясь. Мои крылья уже привычно обняли, укрыли меня, словно теплые заботливые руки, бабушкины руки. Голубоглазый мужчина мое состояние отметил, почудилось, даже посочувствовал. Но, наверное, все-таки почудилось.
Ниол, улыбнулся нам, не по-отечески, а с каким-то шальным, азартным весельем:
— Я призвал духов, все готово, вас никто не потревожит!
Мы молча шагнули в загадочный проем.
Толстый слой льда, покрывающий свод, стены и пол пещеры, переливался и искрился. В толще льда периодически вспыхивали голубые огоньки… или глаза? Жутковатое место, к тому же следом за нами проход затянулся льдом.
— Это храм и сердце шаазата Арэнк, — призрачный шепот жениха царапнул мою кожу. — Здесь обитают высшие лары, которые покровительствуют нам, духи предков.
Слушая его, я рассматривала… наверное, большой алтарь в центре пещеры. Не сказать чтобы я видела много алтарей, но что-то необычное было в этом, из прозрачно-голубого камня и похожего на ледяную глыбу. С примыкающей к нему скамеечкой из такого же камня. Впрочем, алтарь со скамейкой, если присмотреться, из одного монолита. Подойдя ближе, я увидела в центре алтаря углубление. Туда принято что-то жертвовать?
— И что теперь? — прошептала я.
— Мы пройдем шардис и обретем единство, — бесстрастно сообщил жених.
— Я стану твоей женой?
— Да.
Я устало, апатично смотрела на алтарь, разом прекратив переживать и волноваться. Дошла до предела, истощились еще пару часов назад. И одновременно, что называется, кожей чувствовала, что это неправильно, что надо еще потерпеть, а не смиренно внимать Арэнку. Какое ему дело до моих чувств и переживаний, если перед храмом красивые шаа липли. Если выбора нет, то почему не сделать его на своих условиях?