Читали, сидя в кресле, когда мужчина начал потихоньку вставать. Читать с ним было невозможно. Скорость чтения у него — в три раза больше моей. Прочитает страницу и сидит, сопит в ухо. А ежели текст был сложный и я застревала, начинал безобразничать с моей шеей и…дальнейшее чтение откладывалось до того момента, как я снова вспомню, кто он такой и почему я от него должна бежать, куда глаза глядят. Вот только бегать совсем не хотелось.
Наш день — а порознь мы их не проводили — состоял из множества ритуалов, смысла которых я не понимала, но чувствовала, что с ними легче. Не только переживать его присутствие рядом, но и справляться с последствиями бурного использования магии в схватке с ведьмой. Что бы там ни говорили, магия — не игрушки и сильные всплески отыгрываются на всем организме. У меня страдают руки — я в них обычно концентрирую силу.
И с моими руками связана одна особенная традиция, которой всего неделя.
Перед сном, когда я уже в полусне валяюсь на кровати, Нарлитар осторожно разминает мои руки. Теплые ладони, кажется, раза в два больше моих. И ласково гладят, перебирая мои пальцы, массируя ладошки. Тепло распространяется по всему телу, заставляя вытягиваться, расслабляться и улыбаться. И, когда эта улыбка появляется, меня целуют в макушку и обнимают. Ночью я не просыпаюсь от кошмаров.
Другая традиция — она уже моя. Ночью, часа в два, приподниматься и смотреть, как он спит. И…и воображать себя той Ванессой, маленькой, глупой и влюбленной. Будто мы в замке и все, что там происходило — лишь страшный сон, от которого я и проснулась. Могу разбудить Нарлитара, и он успокоит, заверив, что никогда меня не обидит. Глупо, конечно. До безумия глупая игра. Но постепенно мне кажется, будто я вся в ней растворяюсь. И в такие моменты я осторожно касаюсь его кожи. Он не просыпается, или делает вид, что не просыпается.
С каждой ночью это прикосновение дольше. Теплее. Увереннее. И однажды его рука в ответ тянется ко мне. К волосам.
— Вот маленькая провокаторша, — улыбается Нарлитар, не открывая глаз. — Долго я смогу так лежать, трупом прикидываться?
Я оказываюсь в его объятиях и попутно думаю, что не так уж и болит его почти зажившая рана.
— Простила что ли? Я думал, придется уехать.
Этот вопрос мучает меня давно.
— Я решила, Нарлитар. Я домой не вернусь. Здесь мой дом. Здесь я нашла себя. Я…я хочу вернуть свои чувства, свои ощущения, но не могу бросить все, что есть у меня здесь. Там — отец, который меня ненавидит, муж, который извалял меня в грязи и едва не убил. А здесь…здесь море, ребята, Эрт, Унция, что-то такое, чего я не могу понять, но мысль о расставании вызывает дрожь.