Он улыбается.
— Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Где — неважно. Тем более что я тоже люблю море.
И…и я решаю, что больше не буду прятаться, а буду делать то, что хочу. Даже если это кажется мне неразумным. Даже если я поклялась никогда этого не делать. Даже если я…даже если я потом пожалею, я хочу ухватить свой кусочек счастья и удовольствия.
— Я тебя хочу, — шепчу, но достаточно громко, чтобы он услышал и достаточно уверенно, чтобы поверил.
Конечно, отвожу глаза, потому что признаваться в этом…стыдно. Когда мне было девятнадцать, меня не спрашивали о том, хочу ли я. Позже все получалось как-то само собой. Говорить о своих желаниях меня не приучит, кажется, даже Нарлитар. Хотя попытается, это несомненно.
— Лежи, — вдруг говорит он и поднимается.
Я аж воздухом давлюсь.
— Лежи?! Это не то, что я хотела услышать, если честно.
Он улыбается, да так, что я сразу понимаю: надо ждать. Из ванной доносится плеск воды. Издевается?! Решил душ принять что ли?!
Но нет — Нарлитар выходит совершенно сухой и будто бы не изменившийся. Только взгляд хитрый и улыбается как-то странно, с пугающим предвкушением.
Садится рядом. Осматривает меня, одетую в свободную длинную рубашку. Медленно, явно намеренно меня дразня, протягивает руку. И осторожно, чтобы не прикоснуться к коже, расстегивает первую пуговицу на моей рубашке.
Нет уж! Я так не согласна, эдак мы неделю раздеваться будем с такими скоростями!
Тянусь рукой к верхней пуговице, но Нарлитар свободной рукой не дает мне этого сделать и удерживает от…необдуманного раздевания. А сам тем временем поднимается ко второй пуговичке, по-прежнему не касаясь меня.
Закусываю губу, мучительно вспоминая, сколько же там пуговичек. Кажется — до одурения много. Эта сволочь еще и улыбается, зная, что сейчас, когда мне недоступны его касания, именно их хочется больше всего. Кстати, хороший способ обучения, надо будет взять на вооружение.
— Ты — гад, — говорю я. — Издеваешься.
— Ты же знаешь, что одно твое слово — и я прекращу. Тебя это пугает?
А и правда…Да нет, не пугает. Как-то даже легче от определенности, легче после всех разговоров, а сколько их было за неделю? Только вот в ванную он зачем ходил?
— У тебя есть что-нибудь под рубашкой?
Краснею. Ну, может и нет. Я ведь у себя дома, да и вообще…
— Вот и лежи молча, — бормочет Нарлитар.
Пуговичка. Еще одна. Прохлада касается живота, а пальцы мужчины все еще занимаются застежками. И спокойный такой, будто ничего не происходит. А я уже извелась. Наверное, это правильная тактика: слишком быстрые, уверенные прикосновения меня определенно напугают. Мы оба знаем это, другое дело, что я твердо вознамерилась все эти страхи преодолеть, загнать так глубоко, как возможно. А Нарлитар, кажется, решил действовать осторожнее и…приятнее.