– И как он выглядит?
– Да казашонок вроде бы. Или киргиз. Но матерится знатно. Я даже слова за ним приказал записывать, уж на что я любитель порой словечко загнуть, но половины точно не слышал. Вот, скажите мне, Евгений Тимофеевич, что значат слова пруфы и дауны?
– Сейчас, Семён Петрович, – с улыбкой произнёс я, а потом откинулся на спинку стула, но, наверное, слишком быстро, так как перед глазами промелькнули тёмные круги, оставшиеся от приступа. – Дневальный! Никитина кликни!
– Да, – продолжил полицейский, немного ёрзнув на стуле, – у меня просьба будет деликатная. Мы контрабандиста хотим задержать, но вот подозрений маловато. Нам бы его под видом вашего клиента взять.
– Это как?
– Ну, видите ли. Подойти к нему, окружить, как вы это обычно делаете с пришлыми, мол, хотим проверить, из той ли вы Швейцарии, что у нас есть. Документики и прочее. Сказать, что вы, господин, обшибались миром, пройдёмте в участок. А там, оп, а паспорт-то поддельный. Да и проще извиняться придётся за конфуз перед иностранным гражданином, ежели вдруг промашка, – бодро высказал штабс-капитан, словно гордится своей придумкой.
– Я даже не знаю, что ответить, – начал я.
Совершенно не хотелось лезть в уголовный сыск. Грязи потом не оберёшься. Одни уголовники потянут за собой других. А наша задача ловить только попаданцев. Безобидные они или нет, это уже другой вопрос, но бегать за убийцами, насильниками и прочей мразью? Нет, извольте.
Видимо, это читалось на моем лице, так как штабс-капитан криво ухмыльнулся и скис.
– Жаль. Я думал, получится. А то он горазд лампами торговать. Логическими. Да и откуда их берет, непонятно. Но хорошие, черт возьми. Прямо ювелирная работа. Хотели его взять, а он успел сбросить товар в реку и уйти сам. Три ящика выловили. Может, вам немного подарим? – с надеждой протянул штабс-капитан.
Я опустил глаза. Ламп действительно не хватало. Часто дублирующие системы поиска простаивали по месяцу, прежде чем с Петрограда пришлют. А ждать, если сломаются основные, не хотелось, вдруг появится тот самый, что поможет с приступами.
– А когда оно будет? – неуверенно произнёс я.
– В обед. Он на поезде прибывает. На вокзале брать будем. Мы даже петарду подготовили. С помпой встречать будем.
Я вздохнул. Заманчиво, но все же не хотелось с уголовниками заниматься.
Размышления прервал голос Сашки Никитина.
– Звали, вашество?
Я повернул голову и опешил. Александр стоял снаряжённый в кирасу, но суть удивления была не в этом. Он ее разукрасил. Наплечники сверкали сплошной позолотой, а сверху благородного блеска чернели двуглавые имперские орлы, увенчанные коронами. Все грани механического доспеха сверкали тонкой золотой линией. С правого наплечника свисало несколько оранжевых полицейских аксельбантов. На нижнем краю левого наплечника на обыкновенный сургуч крепилась тесьма цветов имперского флага. Три черно-жёлто-белые ленты. На сургуче стояли оттиски печати для почтовых пакетов, которая хранилась у связистки. В сочетании с остальным доспехом цвета хаки это смотрелось по-средневековому пышно и пафосно.