– А была ли она хоть когда, демократия эта?
И это Правда, которая продаётся свободно не только в СССР, но и за пределами страны, в том числе и в Нью-Йорке. Не думаю, что доход от продаж газеты хоть сколько-нибудь велики, но покупают ведь!
Эмигранты, желающие всласть поплеваться желчью, студенты-русисты и все, кто хочет изучать живой русский язык, пусть и отдающий изрядно канцеляритом. Желающих хватает, но… покупателей, не скрываясь, берут на карандаш[1] ФБРовцы.
Так что покупают коммунистическую прессу либо благонадёжные граждане вроде меня, либо самые отчаянные социалисты.
– Тухачевский… целая эпоха, как ни крути. По одной версии, гениальный военный теоретик, по другой – бездарность. Но безусловно противник Сталина…
– Гениальный… как вспомню его требование поставить экономику страны на военные рельсы и обеспечить армии пятьдесят тысяч танков и сорок тысяч самолётов к следующей пятилетке, так вздрогну! Когда писалось? В тридцатом, кажется… тогда. Рухнула бы экономика СССР. А сколько денег с его подачи ушло на мертворожденные, но очень, очень дорогие проекты!?
– Да и страшно европейским обывателям, когда Генштабом опасного и таинственного СССР командует такой явный… Бонапарт. Не скрывал и не скрывает агрессивных устремлений.
А тут раз, и Гидра Контрреволюции пресекла жизнь «великого полководца», всех побед у которого – подавление антоновского мятежа тамбовских крестьян. Может, хоть теперь урежут долю чрезмерно раздутого военного бюджета, да тратить выделенное начнут грамотней.
– Хе-хе… думаю, Гидра орден заслужила за такое «преступление». Ох, много бы я отдал, чтобы узнать, что же там происходит!
– Как продвигаются дела в изучении русского? – Поинтересовался Раппопорт, без стеснения подвигая себе стул от соседнего столика
– Не очень, – отложив газету, массирую виски, – словарный запас набрал приличный, и даже акцент вроде как не самый сильный, но…
– Всё равно непонятно, – закончил за меня Дэн, – ожидаемо. Это другой культурный код, другая цивилизация. Многие понятия ускользают даже от меня, хотя в детстве этот язык слышал постоянно. Не считая идиша, конечно.
– Рассказывай. Вижу ведь, что мнёшься, спросить что-то хочешь.
– Ф-фу… – приятель расползается по стулу, промокая внезапно выступивший на лбу пот. Остальным посетителям кафе до этого нет ни малейшего дела, но зная Дэна… Сейчас он накручивает себя: считает, что все на него смотрят, что всем-то он интересен… Очень еврейская черта, забавляющая меня неимоверно.
– Всё-то ты… денег нужно, много, – и замолк.
– Сколько? – Вытаскиваю чековую книжку.