– Ах, какой красавчик, – преувеличенно томно выдала она, положив руку в район желудка и часто-часто моргая приклеенными ресницами, – а этот мужественный запах навоза из Айовы!
Народ грохнул и я объявил:
– В этой сценке играет Мисси, сами ржали, хохотом и выбрали.
Мисси начала репетировать своё впечатление от Енота, который хохмы ради развязал шнурок на одном ботинке, да излишне высоко поддёрнув брюки. В сочетании с приоткрытым ртом и приставшей к ботинку соломе получилось убедительно. Ну… для гротеска!
– Мотор!
Сняв пять дублей, в которых девушка блестяще импровизировала, играя каждый раз по-новому, спрашиваю вкрадчиво:
– Мисси, ты хотела бы сняться в настоящем кино? Великих ролей обещать не могу, но роли второго плана – уверенно. В хороших картинах!
– Я? – Не слишком искренне удивилась та, – я учусь, да и вообще…
– Учись, – пожимаю плечами, – на каникулах поработаешь, заодно и поймёшь – твоё ли это вообще. Девушки почему-то считают, что все они должны быть роковыми красавицами, а вот комедийных актрис в кино не хватает остро. А ты талант, притом ярко выраженный! Подумай. Всё, работаем дальше! Эван, Том!
Студенты с развитой мускулатурой прямо в холле начали упражняться с железом, с выпученными глазами тягая картонные гири чудовищных размеров и принимая картинно-картонные позы.
… – твой выход, Енот!
Словно опомнившись, деревенщина очумело оглядывается по сторонам и оказывается, что ему всё это привиделось, и он всё так же стоит неподалёку от дома братства.
– Вот здесь пустим титры:
– Ах, эти грёзы! Юношество, пора мечтаний и любви!
– А вслух мне что говорить?
– Чёрт побери, из чего дядюшка Сэм гонит своё виски в сарае?! – И фляжечку так из внутреннего кармана вытащи… Ага, и взгляд такой, будто выкинуть хочешь, но это же… алкоголь! Святое!
Минут через десять Енот справился, и эпизоды с деревенщиной завершились.
– Всего три дня, – пробормотал Ларри, покачивая головой.
– На кураже снимали, не факт, что дальше так попрёт.
***
– Отдохнули?
– Сутки всего!
– Никого не держу, парни, – поджимаю плечами, – Мы ж не зарабатываем и не собираемся войти в историю кино, так что если кто устал, желающих занять его место полно.
– Да эт я так… работаем, парни?!
– Напоминаю, – повышаю голос, – теперь отыгрываем взгляд с другой стороны. Побольше пафоса, рожи мрачные и надутые… надутые, Сосок! Корчить не надо! Надменная физиономия… да нет, ты будто в сортир… прошу прощения, дамы. Но в самом деле! Вот… теперь нормально.
– Ларри, твой выход.
По прежнему худой (но уже не настолько болезненно), Пибоди легко гримировался в абстрактного завистливого негодяя. Почему-то у гримёров раз за разом получались еврейские типажи.