– Нормально, – отзывается оператор, – и, мистер Ларсен…
– Да?
– Пафоса маловато. Извините…
– Думаешь? Парни, ещё раз… действительно маловато. Вы попробуйте не идти, а шествовать, а руки не поднимать, а воздевать… да! С первого раза, надо же! Вилли, давай!
Жертва конвульсивно задёргалась…
– Щекотно же, – завопив голосом Одуванчика, – хватит, хватит, а то я действительно помру!
– Одалиски пошли… молодцы, девочки!
Камера наехала на стоящего в гриме завистника Ларри, а потом в кадре показалось крупным планом лицо сержанта Ларсена.
– Наркоман, что ли? – Произнёс он, вглядываясь в камеру, будто в лицо, – парни, подъезжайте сюда, наш клиент.
***
– Пастораль, народ. Очёчки каждому, учебниками обложитесь… не, мало. Тащите из библиотеки талмуды потолще, да чтоб пирамиды прям книжные. Ларри! Пибоди, на твои таланты полагаюсь, разложи всё поинтересней. Да не сам, не стесняйся братьев напрягать! У тебя с мышцами пока туго, зато с фантазией более чем!
Дом братства, превращённый в филиал библиотеки, наполненной старательно зубрящими высокоморальными занудами, то и дело встающими в пафосные позы и произносящими пафосные же речи.
– Мотор!
– Негоже это, – сверкая очками (специальное покрытие, через которое ни хрена не видно) и укоризненно покачивая прилизанной головой с избытком геля, роняет Енот, – глядеть вслед с похотью на девиц, мимо проходящих. Ты же осмелился ей ПОДМИГНУТЬ!
Громила Боб, парень из весьма приличной семьи, коего бог и родители наградили физиономией матёрого рецидивиста, старательно тупит глазки и ковыряет носком ботинка ковёр. Стоящие вокруг братья вздыхают укоризненно…
… комната выглядит как мечта мальчика лет восьми. Повсюду модели самолётов, поездов и машин. Одетый в пижамку с кроликами, в обнимку с большим плюшевыми мишкой и засунув палец в рот, на кровати посапывает Томас Чейни. Образ маленького мальчика портит только трёхдневная щетина, да выглядывающие из-под одеяла ноги в дырявых, нарочито заскорузлых носках.
Пастораль снималась тяжелее всего, народ уже устал, да и кураж стал проходить. Поэтому не стали делать на ней акцент.
– Лучше меньше, да лучше, – режиссёрской волей утвердил я, – материала минут на десять хватит, а больше и не нужно. Всё, сегодня окончание снимаем!
– Представьте титры, – делаю широкий жест рукой, – с нашими именами… ну и вообще, можно будет подурачится с этим. Если у кого идеи есть, давайте. Да, титры… фильм вроде бы закончился, а потом на экране появляется дверь. Вот здесь и разворачивается последнее действо. Ясно?
– Ясно, ясно, – подтвердил Дюк за всех.