– М-да, невесело, – заключила я. – Как-то надо сообщить, что я не бедная Виолетта, незачем зря обнадеживать несчастного старичка. А что с матерью?
– Мачеха! – выплюнула Лариса.
И я сразу поняла, что сказка про Золушку становится реальностью. Вот только ожидает меня не бал, фея и принц, а бесхребетный отец и злобная мачеха. Все плюшки ушли другим, мне остался только кнут.
– Сестер нет?
– Да вроде бы нет, а что? – Лара не понимала моей логики, но и сказку Шарля Перро она не слышала.
– Разрыв шаблона, не обращай внимания.
Одна из дверей открылась – в спальне их три, и я увидела, как в комнату медленно вошла молоденькая девчушка лет пятнадцати, напевая незнакомый задорный мотив. Пела она, надо сказать, отвратно – фальшивила, а звонкий голосок то и дело срывался на визгливые нотки. Девчушка, не замечая меня, принялась за уборку. Горничная, стало быть, да и неброская одежда соответствовала. Черное платьице длиной чуть ниже колен, сверху накинут серенький, обшитый кружевом передник с множеством кармашков.
– Кхе-кхе… – я попыталась привлечь внимание.
Девчушка забавно взвизгнула, чем вызвала мой смешок, и обернулась ко мне с испуганными глазами. Неужели болезнь меня так подкосила? Нет, я, конечно, здорово похудела – это видно по обтянутым кожей рукам, похожим на кости скелета, но не до такой же степени. Обидеться, что ли?
Пока я раздумывала о своей внешности, горничная выронила из рук тряпку, которой вытирала пыль, и выскочила из комнаты.
– Ну все, жди гостей… – недовольно пробурчала Лариса, наблюдая за тем, как медленно закрывается дверь.
– Значит, будем встречать! – принимая сидячее положение, заявила я.
Успела только поудобнее устроиться, как дверь с грохотом распахнулась, и начался сюр, не иначе. В комнату вбежал мужчина лет сорока и кинулся ко мне со слезами на глазах. Я отпрянула, но мужик был проворнее и успел сцапать меня в объятия. Лариса, зажатая между нами, сдавленно пискнула и принялась вырываться. Роль начинки в нашем бутерброде ее не устраивала. Медленно до меня начало доходить, что воображаемый мною старичок Лионель вовсе даже и не старичок, и передо мной он. Самое страшное, что я не знала, что ему сказать: даже если бы и знала язык, не смогла бы подобрать нужных слов. Его эмоции были настолько яркими, настолько ошеломляющими, что стало страшно.
– Да оттолкни ты этого плешивого! – бурчание Ларисы вывело меня из оцепенения. – Ногой ему! Ногой, куда дотянешься!
Кровожадность Лары меня позабавила. Смешок вырвался сам собой, что стало неожиданностью и для меня, и для папаши, который, наконец, оторвался от моего несчастного тела. Его руки все еще удерживали меня, а глаза пристально разглядывали. Во всем скользила нескончаемая нежность. Виолетту очень любили в этом доме. Отец так точно был от девочки без ума. И тем сложнее для меня…