– Я связалась с его секретарем, – после некоторого молчания нашлась Оля.
Видимо, девушка не сразу сообразила, кто требует от нее ответа и на какой именно из вопросов она должна отвечать в первую очередь.
– И? – поторопила я.
Ну неужели нужно вытаскивать из нее каждое слово? Боже, лучше бы я сама позвонила Игнатьеву. Кто же знал, что меня не пустят даже на порог? Что же там такого произошло?
– Он сказал, что Олег Юрьевич не сможет встретиться с тобой сегодня.
– Ничего тебе нельзя доверить, – сорвала я злость на девушке. – Неужели так сложно сделать элементарное?!
– Но, Лиля, я же не могу требовать от него изменить расписание ради тебя и твоих глупых прихотей! – капризно протянула блондинка.
Я раздраженно глянула на экран мобильного, не веря, что слышу это. Глупых прихотей… Да здесь контракт на пару миллионов долларов сорвался, а она…
– Боже, спаси от идиотов, – я скинула вызов и еще раз оценивающе глянула на охранника.
Мужчина все так же безразлично посматривал по сторонам и лишь изредка бросал взгляды на меня. В его глазах я увидела чисто мужской интерес. Хорошо замаскированный, скрытый за напускной сдержанностью и серьезностью. Я поправила вырез платья, провела руками по бедрам, расправляя несуществующие складочки, и раскованной походкой от бедра двинулась к Геннадию, как гласил бейдж, прикрепленный к его форме.
– Ну, Геннадий, ну миленький, ну пожалуйста, вопрос жизни и смерти! – в ход пошла женская хитрость.
Мужчина кинул взгляд в вырез моего платья, его кадык дернулся, и он уже не так уверенно, как в прошлый раз, прогудел:
– Не положено.
– Гена… я же могу вас так называть? – умоляюще глянула в глаза верзиле, жалобно протянув: – Гена, меня уволят. И я умру от голода вместе с моими тремя детьми. Пожалейте моих детей, Геннадий, и мою свекровь. Она старая больная женщина. Причем старая она только последние лет десять, а больная на голову всю жизнь. Пожалейте юродивую. Женщина страдает, а вместе с ней я и мои дети… и собака.
Геннадий опешил. Еще бы, не каждый день на тебя напирает блондинка весом сорок пять килограммов, дунь – и унесет.
– Но…
Я не дала ему договорить и вновь занудно с легким одесским акцентом затянула свою речь:
– Геннадий, ну не разочаровывайте меня и женскую половину нашей вселенной в моем лице. Неужели такая маленькая – еще раз маленькая – Лиля может нанести какой-то вред всем этим бюрократам? Вы ошибаетесь, Геннадий, так же, как я ошиблась когда-то с выбором свекрови. Маленькая Лиля не может нанести вреда даже мухе. Так что давайте мы с вами договоримся! – уверенно закончила я, напирая на мужчину своими верхними девяносто.