. Более того, на одном из других допросов Перхуров сообщил, что именно Барковская по собственной инициативе пыталась снабжать хлебом арестованных «красных», чем вызвала его большое недовольство.
Как бы то ни было, но Валентина Барковская оказалась в составе штаба Северной Добровольческой армии, точнее говоря, в ее ярославской части. Сама себя она вовсе не рассматривала как одну из руководительниц восстания. Об этом наглядно говорит одна из ее фраз: «На заседаниях штаба я не присутствовала официально, но если входила – меня не стеснялись». Сам факт присутствия в штабе она объясняла желанием быть поближе к мужу, который настойчиво просил не посылать его на передовую. Его назначили комендантом здания штаба, которое после первых дней было перенесено в здание Государственного банка. В своих показаниях Барковская сообщала, что сразу же после этого ее интендантская функция сошла на нет, так как «заведующим хозяйственной частью был назначен полковник Яроцкий, а заведующим продовольствием полковник Николаев». Однако ни Перхуров, ни позже Карпов не отпускали ее из штаба. Барковская объясняла это просто: «Меня посылали наблюдать за разгрузкой горящих складов, дабы они не были расхищены».
Впрочем, в некоторых случаях ей приходилось выступать именно в качестве артистки. У Чуковского, в его документальной повести «Ярославль», есть такой отрывок: «Сегодня вечером генерал Карпов устраивал у себя в особняке праздник, которого все ждали, и которому многие придавали какое-то особое значение. Главной устроительницей и душой этого праздника была Барковская. Она хлопотала, бегала по городу, раздавала приглашения». На самом деле особого праздника в честь командования восставших не проводили, но все-таки было одно, с позволения сказать, «светское мероприятие». Речь шла о концерте, возможно устроенном в честь появившихся в Ярославле «французских летчиков». Впрочем, позже Барковская отрицала даже этот факт: «Никогда в жизни у меня знакомых никаких французских офицеров не было. Зайдя в „Бристоль“ проверить обед, я слышала, как караульному начальнику было доложено, что в одном из номеров находятся два французских офицера-летчика; это было во время восстания; видела собственными глазами, как после их отказа выдать оружие их арестовали и караульный начальник повел их в штаб, где они с Перхуровым долго сидели запершись в кабинете и потом ушли обратно в гостиницу. Больше за все время восстания я их не видела, но слышала, что они на мотоциклетах с туристами куда-то ездили, кажется, за Волгу».