Карл Гоппер попытался лаконично изложить суть того боя: «Немного спустя красные повторили свой набег, во время которого пострадала одна наша застава, составленная из группы латышских офицеров. На этот раз удалось прогнать красных благодаря движению начальником участка небольшого резерва в тыл красных, через лес южнее Филино. В этот же день красным удалось овладеть западным концом железнодорожного моста, где они установили пулеметы и угрожали нашему сообщению через Волгу. Переезжая в этот день через Волгу вместе с полковником Масло и капитаном Скраббе, мы подверглись обстрелу пулеметом с конца моста, причем смертельно был ранен капитан Скраббе – один из самых деятельных участников Ярославского восстания».
С советской стороны традиционно осталось заметно больше документов и свидетельств. Рано утром 10 июля красные части повторно пошли от станции Уткино в сторону Ярославля. Передвигались они крайне осторожно, небольшими «отрезками». В итоге ко второй половине дня красные латышские стрелки и поддерживающие их отряды из окрестных городов вновь вышли в окрестности станции Филино и открыли по ней огонь из орудий и пулеметов. Белогвардейцы были вынуждены отступить, передвигаясь лощинами и оврагами, которые были расположены близ военно-санитарного поезда № 136, фактически застрявшего после ремонта между станциями Филино и Урочь. Вагоны связи красного эшелона смогли подключиться к линии железнодорожного телеграфа. Красно-латышские стрелки заняли новые позиции, с которых планировали продолжить атаковать. Под прикрытием ураганного артиллерийского огня они выбили со станции Урочь и Филино белых повстанцев. В своих воспоминаниях Перхуров так описал этот момент: «Вернувшись в штаб, я получил донесение о крайне тяжелом положении Заволжского участка. Убиты один за другим два начальника этого участка; общее управление нарушено, противник сильно теснит этот участок. До прочного закрепления вновь на этом участке нельзя было думать о намеченной ранее операции». В итоге Карл Гоппер решается предпринять рискованную контратаку, которая привела к тому, что красные латыши, чтобы не быть в любой момент окружены и отрезаны от эшелона, вынуждены были в очередной раз отступить – на этот раз к станции Коченягино.
«Третий налет» на Тверицы состоялся на следующий день утром 11 июля. Командовавший местными повстанцами Гоппер описывал этот бой так: «Свой третий налет на Тверицы красные произвели, как видно, уже с большими силами; они вытеснили наших из ст. Филино и заняли также одно время ст. Урочь почти у самого берега Волги. Это было уже слишком опасное положение, так как Тверицы была единственным путем нашего отхода из Ярославля и с занятием красными Тверицы у нас уже обрывалась всякая связь с внешним миром и прерывалась вся работа по организации крестьян, на которых мы возлагали свои последние надежды. В то время, как было получено это сообщение в нашем штабе, меня не было там. Я как раз объезжал весь наш фронт, с целью выяснить более пассивные участки, с которых можно было снять часть сил, для начала эвакуации. Когда я уже вернулся вечером в штаб, то застал там всех в полном переполохе. Полковник Перхуров поставил под ружье почти весь штаб до писарей включительно, а равно и телефонистов, присоединив к ним все сформированные в последние дни резервы, в общем собралось около 150 человек. Эту роту он поручил генералу Л. с приказом двигаться в Тверицу и восстановить прежнее положение. Но генерал Л. отказывался, ссылаясь на то, что он как артиллерист недостаточно опытен, чтобы справиться с этой тяжелой задачей. Тогда Перхуров поручил это дело полковнику А. – пехотинцу, но и этот отказался. После этого Перхуров поручил это дело мне. Я не возражал и отправился, конечно, не ручаясь за полный успех».