Кама, Кама,
Где же наша мама?
К пристани подошел второй трамвайчик, а мама Надя опять не приехала.
Мы еще раз спели нашу песенку.
Когда человеку грустно, он ничего не может делать. Мы прогулялись по берегу, посидели на той самой скамеечке, на которой утром сидела и горько плакала девочка в красных трусиках.
Третий трамвайчик подошел к пристани. Много людей высыпало на берег, но среди них не было той, которую мы ждали.
— Безобразие, — сказал Ленька.
Плакать мы, конечно, не плакали, но вздыхали враз и громко.
Вдруг видим: идет по берегу та самая девочка в красных трусиках и улыбается.
— Чего это она? — спросил Ленька. — То ревет, то улыбается!
А мне подумалось, что было бы здорово замечательно, если бы девочка подошла к нам и спросила:
— Почему вы такие грустные?
Мы бы рассказали ей о своем плохом поведении, пожаловались бы, и нам стало бы легче.
Но девочка прошла мимо нас.
Какое ей до нас дело? Мы грустные, а она веселая.
— И чего ей смешно? — Ленька всхлипнул.
— Может, у нее мама приехала? — спросил я.
Мы вернулись домой и сели пить чай. Делали мы это для того, чтобы убить медленное время. Выпили по целых три чашки, вымыли посуду.
И когда нам стало уже не грустно, а страшновато, приехала мама Надя. Мы по нескольку раз поцеловали ее в обе щеки.
Она улыбалась и молчала. Она и без наших рассказов поняла, что мы во всем раскаиваемся.
Архип — это снегирь, симпатичнейшая птица.
Купили мы его случайно. Ходили как-то с Ленькой на рынок за картошкой. Идем обратно и слышим птичий гомон. Дело было в декабре, а тут свист-пересвист-чирканье, будто ранней весной, когда каждая живинка свой голосок пробует.
Смотрим: замерзшие мальчишки продают нахохлившихся в клетках птиц.
Спрашиваем у одного мокроносого продавца, сколько стоят его красивые щеглы.
— Пятнадцать штука, двадцать пять пара, за клетку пятнадцать, — протараторил мокроносый продавец.
Таких денег у нас не было.
Потом мы увидели в сторонке маленького грустного человека в мохнатой шапке. В руках он держал клетку со снегирем.
Спросили мы, сколько стоит такая птица?
— За восьмерку отдам. Да за клетку десятку. Всего-навсего восемнадцать рублей.
Мы вздохнули и пошли прочь.
— Пятнадцать за все удовольствие! — грустно крикнул продавец. — Почти бесплатно отдаю Архипа! Пожалеете, если Архипа не купите!
Тогда мы честно признались, что денег у нас одиннадцать рублей — две трешки и одна пятерка.
Грустный продавец внимательно оглядел нас и спросил:
— Любить Архипа будете крепко?
— Еще как! — ответили мы.
— Берите мое счастье за две трешки и одну пятерку! — продавец махнул рукой. — Прощай, Архип! Плакать я без тебя буду дни и ночи.