«Дурочка ты дурочка, — пронеслось в голове, — забудет он о тебе завтра же… А ты?»
— Пора спать, — сказал Виктор.
Устраивая постель, Натали больно ударилась лбом о верхнюю полку, а Виктор шепнул:
— До свадьбы заживет.
Она, не раздеваясь, забралась под одеяло и расплакалась. Сначала она думала, что плачет от боли, но оказалось — от радости. И еще ей было стыдно. И она ничего не понимала.
А тут вдруг стук колес стал тревожным.
Натали словно лишь сейчас осознала, что едет одна, едет в Москву, что дома остался отчим, а глаза у мамы тоскливые; что когда стоишь рядом с Виктором, приятно и стыдно…
И уснула.
В Москву поезд пришел рано утром. Теплое солнце только-только поднялось.
Москва… Сначала она подействовала не своим обликом, а самим сознанием, что это — вот это! — Москва.
Натали стояла на привокзальной площади. Стояла и смотрела. Она еще не успела оглядеться, а уже переживала чувство, которое можно назвать чувством Москвы. Самое яркое ощущение, вызываемое им, состоит в душевном очищении: душа твоя светлеет, отбросив все будничное, мелкое. Так бывает, когда ты в Москве впервые…
До вечера бродила Натали по Москве, узнавая и не узнавая ее: это была Москва живая, а не картины и фотографии. Она оказалась и скромнее, и величественнее.
Красная площадь поразила уютностью, и даже Спасская башня выглядела не очень огромной. Так всегда бывает, когда впервые видишь значительные по сути своей сооружения — в твоем сознании их значительность невольно связывалась с внушительными размерами.
О Викторе Натали вспоминала с грустью и недобрым предчувствием. Она нисколько не сомневалась, что вот-вот они встретятся, и почему-то боялась этой встречи.
Расстались они в поезде странно. Натали сказала «до свидания», думая, что он предложит сойти вместе, а он ответил «до свидания», даже не взглянув в ее сторону, и она ушла одна.
Сейчас она уже не понимала, как могла обижаться на него… «Видимо, я очень глупая, — подумала она, — ничего-то я не понимаю. Действительно, цып-цып-цып».
За день Натали не догадалась поесть, и у нее неожиданно подкосились ноги.
Она купила кусок колбасы, булку и, усевшись на скамейке в сквере около Большого театра, принялась громко и радостно жевать. Сидевшая рядом усатенькая старушка морщилась, вздыхала, всем своим видом показывая предельное возмущение.
— Хорошо поела, — сказала ей Натали и почти сразу же заснула, свесив голову на грудь, опустив руки. Сон продолжался недолго — может, всего несколько секунд, но она проснулась отдохнувшей, потянулась и легко вскочила.
Нет, она не подумала, что это ей снится, и все-таки это было похоже на сон: она в Москве!