— А может, счастье? — спросила Натали.
— Счастье? — удивилась Соня. — Нет. Горе это. Беда. Живая ведь я. Женского пола. Тела у меня много. А чем оно души хуже? Говорят — душа главное. А у меня все истосковалось. И она, и оно. И не знаю, чего тяжелее переносить.
— Но ведь он вас любит?
— Не любил бы, легче бы было… Наше с ним счастье чужой судьбой придавило. Женой этой самой. С фронта он ее привез. И сам счастья не видал, и мне его не посмотреть.
— Ничего я не понимаю, — призналась Натали. — Он хороший, вы хорошая. Любите друг друга. И вдруг…
Неужели ничего нельзя придумать? Объясните мне! — горячо попросила она. — Мне обязательно нужно понять!
— А ничего и не поймешь, — сурово ответила Соня, — не поймешь, пока сама не научишься. Вспоминай нас, когда себе судьбу выбирать будешь.
— А это хорошо — любить? — тихо спросила Натали.
— Хорошо, — помолчав, ответила Соня. — Только лучше, когда по-нормальному бывает, просто…
Дни в больнице потянулись совсем медленно, когда Натали разрешили сначала сидеть, а затем — понемногу передвигаться.
Она подолгу смотрела в окно, которое выходило на шумную улицу; с радостью возвращающегося к жизни человека наслаждалась, казалось бы, незначительными мелочами, завидовала каждому прохожему, мечтала, что скоро сама будет ходить по улицам, садиться в трамвай, пить газировку, щуриться от солнца… И дни ползли.
Однокурсницы посылали ей по пачке писем в день, по несколько букетов цветов и кулечков со сладостями. Натали сначала даже удивилась: ведь половина девчат были искренне возмущены ее поведением, кое-кто был к ней равнодушен, и никто не знал, что же произошло с ней на самом деле. И на первые письма она отвечала с трудом — перечисляла свои новости, пыталась шутить, еще больше пыталась убедить, что у нее все в порядке. Но однажды Натали в письме просто пожаловалась, просто объяснила, как ей плохо, и тогда в ответных письмах засквозила настоящая теплота, от которой на душе сразу стало легче, и Натали уже ждала этих посланий…
Полнейшей неожиданностью для нее был визит отчима. В палату его, конечно, не пустили, и он нацарапал записку, в которой желал здоровья и извинялся, что явился без гостинца.
Она была благодарна ему: почти на целый день он отвлек ее от грустных размышлений и воспоминаний — Натали старалась догадаться, зачем же он приходил? Что ему потребовалось? Ведь не мог же он разыскать ее лишь для того, чтобы справиться о здоровье?
Девиз отчима: «Когда есть деньги, жизнь проста». А вот у нее сейчас нет ни копейки. Ничего, получит стипендию, выкрутится…