Когда она вернулась в комнату, шофер и Соня сидели в тех же позах.
— Ладно, — произнес он, вставая, — мне пора.
— Чаю хоть выпей, — тоскливо и тревожно попросила Соня.
Он прикоснулся рукой к ее плечу, отрицательно покачал головой и ушел.
А она расплакалась.
— Сестры он боится, — сказала Натали, — она у него злюка. Он сам мне рассказывал.
Соня улыбнулась сквозь слезы, вытерла лицо платком, машинально взялась за пудреницу, тут же поставила ее обратно, проговорила:
— О сестре он сочинил. Жена у него злюка.
— Жена? А вы ему кто?
— Если бы я знала, кто я ему. Никто.
— Неправда.
— Откуда ты знать можешь?
— Вижу. Если бы вы никто ему были, он бы не так к вам относился.
— А как он ко мне относится, по-твоему?
— По-моему, замечательно.
Соня вздохнула и, помолчав, сказала:
— Может быть. Давай-ка ложиться.
И только удобно вытянувшись в постели, Натали вдруг разволновалась: а что случилось бы, где бы она сейчас была, если бы не встретила этого шофера?
— Плохо они живут, — донесся до нее голос Сони. — Она больная. Нервы. Конечно, она не виновата. Но уж очень ему плохо.
— А вам?
— Не видишь разве? А он хороший. Заметила? И не может другим быть. Хуже нет, когда вот с таким встретишься… Всю жизнь он мне перевернул… Я его и бросить не могу… а он свою эту… тоже бросить не может…
За окном мутнел рассвет.
Натали слушала тихий, вроде бы спокойный голос и встревоженно думала: «А что меня ждет? Я кого встречу?»
— Иной раз я Уж спрашиваю себя: может, лучше бы нам и не встречаться было? Не знакомиться? А иногда, то есть почти всегда, радуюсь все же. Ведь меня будто вымыло всю. Будто душу в родниковой воде прополоскала. Стыдно вспомнить, как я сначала смеялась над ним, считала, что не таким должен мужчина быть. Не действовали на него мои усмешечки разные. А теперь меня не узнать… А жена его… я ее, конечно, ненавижу, но… не любит ведь он ее…
— А она его?
— Вот поживешь — поймешь, что любовь-то иногда хуже злобы бывает. Какая же это любовь, когда она прямо изводит его? На футбол даже не отпускает. Как начнет он мне рассказывать, как у него дома дела обстоят, я потом спать не могу. И знаю: он ее никогда не бросит.
— Почему?
— Вот такой он, понимаешь? Говорит: нельзя человека в беде бросать. Не она во всем, а болезнь виновата, дескать. А мне-то как жить? — видимо, самой себе сказала Соня. — Просила я у него ребеночка… уехала бы куда-нибудь и вроде бы с ним тогда была… И слышать не хочет… Вот сижу я в этой комнате и неделями жду, когда он хоть на пять минут забежит… И кажется мне, что буду я вот как эта комната — пустая… Иной раз крикнуть хочется: «Да что это за напасть?»