Смагин осторожно взял Юлю за маленькую, теплую ладошку и повел в сторону выхода. Девушка потянулась, было, обратно, но Игорь жестко сжал ей запястье.
— Куда ты меня тащишь, я хочу еще танцевать, — Юля попыталась вырвать свою руку, но не смогла. Тогда она остановилась и сквозь зубы прошептала. — Если ты меня сейчас не отпустишь, мы с тобой поссоримся, и больше ты меня никогда не увидишь. — Она попыталась избавиться от объятий мужчины, но это больше было похоже на игру, которая еще сильнее разжигала сердце Смагина, распаляло душу, словно с десяток чертей раздули свой адский огонь в его груди, и это пламя с каждой минутой становилось все ярче и жгло, испепеляя внутренности, словно расплавленное олово.
— Пойдем ко мне в каюту, там нас ждут друзья.
— Игорь, кто меня может ждать на этом судне? Я здесь кроме тебя и нашей роженицы ни с кем не общалась, — Юля снизу вверх внимательно осмотрела Смагина, словно хирург на медицинской комиссии. От этого ледяного взгляда Игоря всего передернуло. «Еще бы заставила спустить плавки и раздвинуть ягодицы» — с раздражением подумал он. Но опыт подсказывал, что многие женщины просто не могут выразить своих чувств ни взглядом, ни словами, они ждут, когда мужчина возьмет инициативу в свои руки и пусть силой заставит строптивую лошадку полюбить себя.
«Чего же ты ждешь, Смагин, какой же ты мужчина» — говорил ее слегка насмешливый взгляд, — я ведь женщина и не могу сама бросаться к тебе на шею, и если ты сейчас не сделаешь то, чего ждет все мое женское начало, то потеряешь меня навсегда».
Игорь не хотел раньше времени спугнуть девчушку. Он прекрасно понимал, что птичка попала в сети и чем больше она сопротивлялась, тем сильнее запутывалась в них и не надо ей в этом мешать. «Пусть дойдет до крайней точки, до точки кипения, когда разум уже не подчиняется чувствам, когда доведенная томлением до безумства женщина в порыве страсти и под гнетом непреодолимого инстинктивного желания сама бросается на шею возлюбленного. И в этом никто не видит ни унижения, ни позора».
К сожалению Чернова еще не достигла той вершины и расцвета, когда женщина полностью воспринимает любовь со всеми прелестями и переживаниями. Юля еще пару минут стояла молча, опустив голову, затем тихо прошептала:
— Не надо, Игорь, я все знаю про тебя и не верю ни одному твоему слову. Да, ты мне понравился, но я с тобой не останусь, не хочу превращаться в очередную любовницу. Все, прощай. — Юля как-то вяло освободилась от навязчивых объятий и, отвернувшись, начала медленно спускаться по трапу, ведущему в судовой лазарет. Так тихо, еле волоча ноги, идут либо приговоренные к казни, либо безумно влюбленные.