Лазарь на смене был старший и, конечно же, без лишних слов пообещал предоставить катер. Игорь от приятелей слышал, что Лазарь успел доплаваться до капитанских пагон, ходил мастером на крупнотоннажных танкерах Приморского пароходства, но, как это часто случается у скороспелых капитанов дальнего плавания, заборохлило сердечко, подвел, когда-то надежный мотор, и он, зная, чем все это кончается, без колебаний ушел на береговую службу, в портнадзор Находкинского морского торгового порта.
— Когда появишься в Находке, — спросил Саня на прощанье.
— Не знаю, старина, через пару месяцев, не раньше.
— Ну, давай, заезжай, адрес прежний на «кинотехникуме», сходим на рыбалку, утолим жажду хорошими напитками, хотя я в последнее время практически завязал. Сейчас у меня новая семья, так что не удивляйся, но Веруська, твоя любимица, живет рядом со мной, часто тебя вспоминает, такая же неугомонная, как и прежде. У нее мужик тоже, как и я, раньше, по девять месяцев под флагом ишачит. Считай есть повод вспомнить молодость.
Игорю на секунду показалось, что он сидит рядом со своей Верочкой Берестовой или Верунчиком, как он ее называл, когда при одном лишь прикосновении к ее телу и жаждущим губкам, так мучительно жгло в груди, а в голове шумело словно, после стакана красного крепкого вина. А как она прекрасно была сложена, как звонко смеялась и танцевала, вызывая восторженные взгляды окружающих. Но все это в прошлом.
Почему жизнь разводит людей в разные стороны без всяких на то причин. Расстались на неделю, а прошло уже больше пяти лет. И сердце заныло, как прежде и забылись все прошедшие невзгоды и радости и не волнует уже, что будет с тобой через минуту, через час….Судьба позаботилась обо всех, раскидала, куда положено по регламенту и не стоит, наверное, ворошить старое, отчего только боль, да ненужные слезы.
Длинный, хриплый гудок белоснежного катера с яркой надписью «Портнадзор», идущего встречным курсом, прервал воспоминания, а занудный голос Семенова окончательно вернул Игоря в реальную действительность.
— Поторопитесь, Игорь Львович, я дал подходную во Владивосток на 10–00 утра.
Смагин не ответил, он уже разглядел очертания катера и белые буруны волн, расходящиеся от форштевня вдоль бортов. Юркое суденышко круто вывернуло к подветренному борту пассажира, где уже моряки вывали за борт лоцманский трап.
— Провожать-то будете своего друга, — Семенов сощурил хитрые глазки, — глядите, уже маячит возле трапа в своем кожаном реглане, и медсестра наша с ним навострилась, вы, что же, дали добро?