– Что ж – заметив это, проговорила женщина в прозрачном, шипастом гробу – если мне придется умереть, тебе придется смотреть на то, как сгорают все, кого ты любишь! – прошипела Жезтырнак. Внезапно перед Виктором выросло подтянутое, фигуристое тело Ларисы.
– Прошу, шеф, не делайте этого, пожалуйста! – навзрыд заплакала Лариса – за что вы так со мной?! Неужели я плохо служила вам или слишком много кокетничала?
Виктор хотел отвернуться, но не мог. Он будто чувствовал, что нельзя этого делать, это придаст ей сил, а значит – придаст их существу, которое удар за ударом корежило дверь позади Виктора. Виктор смотрел в глаза Ларисы, стараясь, чтобы ни один мускул на его лице дрогнул. Фигура Ларисы внезапно стала Фигурой Карима.
– Нет, нет, нет, НЕЕЕТ! – кричал он, извиваясь. Пол гроба начал накаляться и краснеть. – Ты предатель! Как ты мог убить того, кто спас тебе жизнь?! – орал он, но быстро замолчал, видимо все нарастающая боль делала свое дело, отнимая силы, не давая сконцентрироваться. Пламя бушевало, его языки лизали гроб, оставляя черные следы копоти, Виктора ослепило, но он был рад этому. Ведь следующей на очереди была К`Лор Дин.
– Прошу, милый, одумайся! Мне больно, пожалуйста, выпусти меня отсюда и я все прощу! Прошу, не делай мне больно! – плакала она. К горлу Виктора подступил ком, руки затряслись, но в голове стучала ударами сердца лишь она мысль «Не показывай слабости! Не показывай слабости!» и он продолжал смотреть. Шипы раскалились и начали оплавляться, раскаленный металл капал на ее лицо, оставляя уродливые пузырящиеся ожоги, из-за двери послышался отчаянный рев и звук вырываемой с корнем стальной двери. Жезтырнак предприняла свою последнюю попытку. Фигура начала постепенно уменьшаться, превращаясь в маленькую девочку. Она прильнула к последнему чистому от копоти, месту, оперлась на него, обжигая детские ладошки до кости. Большие голубые глаза и черные, дымящиеся волосы.
– Ты не она! – заорал сам не свой Виктор – Я пытался спасти ее из той машины! Я не смог выбить стекло!
– Ты виноват… что я умерла… – прозвучал детский голосок – а я ведь… верила тебе… до последнего стучала и стучала… ты виноват… а я верила…
– Нет!!! – заорал Виктор, пытаясь дотянулся до раскаленного докрасна замка. Он плакал, не в силах был остановиться. В этот момент какая- то невидимая сила отбросила его в сторону с пьедестала. Детектив больно ударился и прокатился по кафелю, оказавшись на расстоянии трех метров от гроба. Будто кто- то невидимый пнул его ногой в грудь. Только сейчас он заметил, с какой скоростью Сорель несется к гробу. Секунда – и он таранит своим безобразными, дымящимся в нескольких местах, телом, постамент, обняв гроб всеми пятью длинными конечностями. Если бы Виктор сейчас был на том месте – его влепило бы в раскаленный, плавящийся гроб. Яд, который выделял недоразвитый палец с когтем, легко вспыхнул точно магний в костре и поднялся огромным огненным столбом! Слились воедино тонкие, женские крики Жезтырнак, мерзкий, булькающий вой Сореля и тоненькое шипение насекомых, которые в панике забегали по его телу, сгорая. Виктор закрыл уши, зажмурил глаза и лег, прижав ноги к коленям, свернувшись в «позу эмбриона». Он шептал себе под нос: