Высказав это, он снова сел в кресло и скрестил ноги. Можно было поспорить, что он сидит в Жокей-клубе в ожидании, когда мажордом принесет ему бокал отменного коньяка. Любой другой в таком положении дрожал бы, задаваясь вопросом, чего от него потребуют взамен, только не Анри. Три дня он думал о неминуемом крахе, и теперь он был готов на все. Велите убить — убью.
Перикур вынужден был все объяснить: свой заказ памятника погибшим, мошенничество в масштабах всей страны, в котором самой значительной, видной жертвой был он. Анри хватило ума не улыбнуться. И он начинал понимать, о чем попросит его тесть.
— Скандал неизбежен, — пояснил Марсель Перикур. — Если полиция их арестует до того, как они сбегут, ими завладеют правительство, судьи, газеты, ассоциации, жертвы, бывшие фронтовики… Я этого не хочу. Найдите их.
— Что вы хотите с ними сделать?
— Это вас не касается.
Анри был уверен, что Перикур и сам этого не знал, но это не его дело.
— А почему я? — спросил Анри.
Он тут же прикусил язык, но было поздно.
— Чтобы отыскать этих мерзавцев, нужен мерзавец того же пошиба.
Анри проглотил оскорбление. Перикур пожалел о сказанном — не потому, что зашел слишком далеко, а потому, что это было непродуктивно.
— Кроме того, время поджимает, — добавил он уже более примирительным тоном. — У нас остаются часы. У меня никого, кроме вас, нет под рукой.
Около восемнадцати часов, сменив дюжину раз место наблюдения, ему пришлось признать очевидное: стратегия ожидания в почтовом отделении на улице Лувра не сработает. Во всяком случае, сегодня. И никто не мог сказать, будет ли завтра.
Какая еще зацепка была у Анри, кроме как ждать на почте у Лувра гипотетического прихода абонентов почтового ящика номер 52? Только типография, изготовившая каталог?
— Туда не ходите, — предупредил Перикур. — Вам придется задавать вопросы, а если распространится весть о том, что этой типографией интересуются, доберутся до ее заказчиков, до самой компании, мошенничества, и разразится скандал.
Если не типография, то остается банк.
«Патриотическая Память» получала авансы от клиентов, но, чтобы узнать, в какой банк положены собранные средства, нужны были время и допуск — все то, чего у Анри не было.
Все возвращалось к исходному пункту: или почта, или ничего…
Он не стал идти против натуры и выбрал наступление. Несмотря на запрет Перикура, он поехал в типографию братьев Рондо на улице Аббесс.
В такси он еще раз пролистал переданный ему Перикуром каталог «Патриотической Памяти»… Реакция Перикура была значительно острее реакции закаленного делового человека, ставшего жертвой мошенничества, это была реакция человека, задетого лично. Тогда о чем идет речь?