Автомобиль на полном ходу наехал на молодого человека.
Раздался глухой, мрачный звук.
И тут ангел действительно взлетел.
Эдуара подбросило вверх. Хотя полет этот выглядел неуклюже, как у подбитого самолета, на краткое мгновение все ясно увидели выгнутое тело молодого человека с устремленным в небо взором, широко раскинутыми руками, словно он пытался вознестись. Потом он упал, распластался на мостовой, голова с силой ударилась о поребрик, все было кончено.
Альбер и Полина сели в поезд за несколько минут до полудня. Они были первыми пассажирами, вошедшими в вагон, и она засыпала его вопросами, на которые он отвечал попросту.
По описанию Альбера, действительность оказалась обезоруживающе несложной.
Время от времени Полина бросала быстрые взгляды на чемодан, который она положила перед собой на багажную полку.
А Альбер ревниво прижимал поставленную себе на колени большую шляпную картонку, в которой лежала голова лошади.
— Так кто же он, твой товарищ? — с нетерпением в голосе шептала она.
— Так, товарищ… — уклончиво отвечал он.
Не было у него сил, чтобы описывать его, сама увидит; он не хотел, чтобы она испугалась, убежала, бросила его, потому что все его силы иссякли. Он был изнурен. После его признания всем — такси, вокзалом, билетами, носильщиками, контролерами — занималась Полина. Если бы Альбер мог, он заснул бы прямо сейчас.
А время шло.
Вот и другие пассажиры сели в вагон, поезд наполнялся, круговерть чемоданов и дорожных сундуков, которые загружали через окна, детские крики, лихорадка отъезда, друзья, супруги, родные, толпящиеся на перроне, наставления, поиск своих мест, смотри, это здесь, вы позволите?
Альбер устроился у распахнутого окна, высунувшись и глядя в хвост поезда, он напоминал пса, что ждет прихода хозяина.
Его толкали в бок, проходя по коридору, потому что он мешал; купе было заполнено, оставалось только одно незанятое место — место товарища, который все не появлялся.
Задолго до отхода поезда Альбер понял, что Эдуар не придет. Он был придавлен огромным горем.
Полина, которая понимала, что с ним происходит, прижалась к нему и держала его руки в своих руках.
Когда контролеры стали ходить вдоль поезда, крича, что поезд отправляется, что надо отойти от вагонов, Альбер, опустив голову, заплакал, не в силах удержаться.
Сердце его было разбито.
Мадам Майяр так будет рассказывать потом: Альбер захотел уехать в колонии, ну хорошо. Но если он будет таким же, как здесь, и начнет хныкать перед туземцами, он ничего толком не добьется, это я вам говорю! Ничего не поделаешь, Альбер есть Альбер. Чего вы хотите, такой уж он!