– Вообще-то этими вопросами у нас заведует профком, я только списки одобряю… Ну и общежитие мы даем бюджетникам и иногородним, но… В принципе, думаю, это не проблема. Я, конечно, позвоню им, ты же у нас тоже как бы приезжий. Только вот ты и сам не сможешь там жить.
– Почему?
– Ну условия там, знаешь ли, не то чтобы спартанские, но далеко не пять звезд. Вряд ли ты к таким привык, – усмехнулась Ольга Семеновна.
– Ну я не такой уж и изнеженный, – буркнул он.
Она ничего не ответила, но снова усмехнулась, мол, знаем мы вас таких «неизнеженных».
Максиму даже как-то неприятно стало. И немного обидно. Что уж она так? Ведь она его совсем не знает. И понятия не имеет, в каких условиях он жил в том же, например, пансионате. Однако спорить не стал, для себя решив, что теперь уж точно заселится в эти «далеко не пять звезд», хотя бы из чистого упрямства. Ну и из соображений экономии, конечно.
В целом же он ушел довольный, что все сложилось удачно.
Прогулялся по этажам – вуз как вуз. Длинные коридоры, широкие лестницы, кафедры, аудитории, огромный холл с зеркальными колоннами.
С любопытством изучил стенд, на котором висели объявления и расписание. Подосадовал, что будет учиться с ней в разные смены. В конце концов решил найти столовую и хоть немного поесть, потому что в животе урчало на все лады. А уж затем, подкрепившись, осуществить вторую часть плана – выяснить, в какой группе учится Алена. Ну и найти ее.
Ждать до понедельника – почти целую неделю – в его планы никак не входило. Да и какой понедельник, когда кровь так и играла от одной мысли, что прямо сейчас она тоже где-то здесь, в этом же здании, сидит, пишет, слушает…
Где находится столовая, ему показали улыбчивые девушки. Выбор блюд, правда, оказался скромный: рожки, гречка, котлетки, овощные салаты, но Максим с аппетитом съел все, что взял.
Теперь оставалось наведаться в деканат факультета английского языка и выспросить то, что так его интересовало.
Вообще-то, прикидывал он, ему вполне могли и не сказать ничего. С этими личными данными все сейчас так носятся. Но у него был козырь – официально он ей все-таки брат.
«Так им и скажу – брат…» – продумывал он доводы, выходя из столовой.
Посмотрел вперед, размышляя, в какой стороне может находиться деканат, и… замер: в двух шагах стояла Алена и глядела на него так, будто призрака увидела.
Он и сам опешил. Сердце тут же вздрогнуло, дернулось, точно вспугнутый зверь, и замолотило во всю мощь, аж до боли в ребрах.
Сзади его кто-то легонько подтолкнул, попросив посторониться, и оцепенение спало. Даже удалось почти полностью взять себя в руки. Во всяком случае, к ней он подошел и, преодолев волнение, почти невозмутимо поздоровался, даже улыбку выдавил: