Не собираясь атаковать, а наоборот, кажется, готовый дать дёру при любом моем резком движении недавний противник разразился целой речью, тыкая попеременно то в девушку, то в меня. И может быть он действительно пытался сообщить какие-то важные вещи, вот только я не понимал его от слова совсем. А потому решил придерживаться фактов. А именно, девица явно пыталась от него вырваться и убежать, боролась до последнего. Пусть при мне он её не бил, но действовал весьма жестоко, не обращая внимания на желания жертвы. Значит, если он пытается сообщить, что, мол, это его девушка, и она сама так хотела, это как минимум спорно. Ну а если угрожает, то вообще плевать. Хотя неприятности могут быть и весьма немалые. Но тут уж ничего не попишешь, свою сторону я выбрал, а труса праздновать дед отучил ещё в детстве.
Видя, что я не отвечаю, хвостатый стал повышать голос. В котором прорезались требовательные нотки. Несмотря на то, что помятый насильник до сих пор сверкал голыми колокольчиками, он попытался принять горделивую позу, хотя и скривился от боли в рёбрах. Он уже не просил, а приказывал. Однако стоило мне шагнуть вперёд, поднимая руки в боевую стойку, как всю воинственность с него словно ветром сдуло. Мигом развернувшись на пятках, незадачливый понторез кинулся прочь, жалобно вопя. Мелькнула мысль, что побежал за подмогой, но деваться всё равно было некуда, в незнакомом лесу, расположенном в ином, чужом для меня мире, я бы вряд ли спрятался. Оставалось подождать, что будет дальше, если эта парочка зажигала тут без одежды, то у них рядом либо лагерь, либо поселение. Версию, что для них это естественно, и я попал к каким-нибудь диким племенам а-ля Африка или Папуа Новая Гвинея, я отверг. Не потому, что этого не могло быть, а оттого, что надеялся на лучшее. Жить среди голозадых зверолюдей было бы не совсем приятно.
Но всё это я оставил на потом. Пока же имелась ещё одна хвостатая проблема. Девица всю драку так и пролежала, свернувшись клубочком, но глаза её в свете лун так и сверкали. Она явно видела всё происходящее и могла спокойно сбежать, если бы это действительно оказалась размолвка влюблённой парочки. Или напасть на меня. Но не сделала этого. О причинах я мог гадать хоть всю ночь, но сейчас они были не важны. Скорее, встал вопрос, что делать дальше.
Просто так уйти и бросить в ночном лесу обнажённую девушку, недавно едва не ставшую жертвой насильника, мне не позволила совесть. А разум принялся поддакивать, дескать, чего уж теперь, раз вражине мы наваляли и отпустили, строить из себя святую невинность глупо. Ещё раз поблагодарив небеса и Систему за то, что у меня не развилась шизофрения в виде говорящих хомяков, будто мне своих мало, я медленно, стараясь не напугать, подошёл к хвостатенькой и опустился на колени. Та никак не отреагировала, только продолжала сверкать глазами. Ну, хоть не убежала — и то хлеб.