А это, как сказал бы Джеймс, не мелочи.
И он хочет рассказать ему про Фрейю. Про этот изумительный день. Возможно, он ему не поверит, но Харун включит песню, сохраненную на флешку, и этот голос не оставит сомнений.
Но больше всего ему хочется сказать Джеймсу, что он сожалеет. И что он его любит.
Его впускают в вестибюль, и он поднимается до квартиры 3C. Стучит.
Дверь открывает женщина средних лет в форме медсестры и с висящим на шее бейджиком пресвитерианской больницы.
– Чем помочь? – произносит она.
– Джеймс здесь? – спрашивает он.
Женщина – очевидно, тетя Джеймса Колетта, – смотрит прямо на Харуна. У нее глаза как у Джеймса – такие же каре-золотистые и теплые, но потом она, кажется, понимает, кто он такой, и подозрение обволакивает их, словно облаком, и стирает все тепло.
– Ты? – говорит Колетта. – Ты – это он?
Харун кивает.
Колетта идет к дивану, на котором спит Джеймс.
– Джей, – зовет она. – К тебе пришли.
Есть доля секунды, пока Джеймс просыпается – на его красивом лице отпечаталась подушка, под глазами мешки, – пока он еще парит между сном и явью. Харуну знакомо это состояние, ведь они засыпали вместе в парке, или в тихом углу «Старбакса», или даже в метро, когда Джеймс клевал носом. Ему всегда требовалась минутка, чтобы пробудиться ото сна, вспомнить, где находится. И в это промежуточное мгновение Харун видит, что Джеймс все еще его любит.
Он моргает, и все исчезает, Джеймс бодр и холоден.
– Что ты здесь делаешь?
– Я… я пришел к тебе.
– Я вас оставлю, – сообщает Колетта, сжимая плечо Джеймса.
– Я же сказал, что больше не хочу тебя видеть.
– Я не еду в Пакистан. Не женюсь на какой-то девушке. Я сегодня открылся семье. – Слова срываются с губ в запыхавшемся признании.
На лице Джеймса мелькает интерес, и он немного расслабляется. Кивает. Это всего лишь начало.
– Как прошло?
– Как и ожидалось.
Джеймс снова кивает, как будто все знает. И это так.
– И я люблю тебя, мне так жаль. – Харун начинает плакать. Делает осторожный шаг к Джеймсу и опускается на колени. – Мне очень, очень жаль.
Сначала Джеймс стоит прямо как доска, и Харуну кажется, что все кончено, но потом он чувствует, как Джеймс нерешительно касается его головы и говорит ему мягким голосом: «Все в порядке», и появляется надежда, что все, возможно, образуется.
Джеймс нежно поднимает Харуна на ноги и произносит слова, которые ему нужно было сегодня услышать:
– Я тоже тебя люблю.
Но сейчас они звучат по-другому, мрачно, и Харун понимает, что есть «но».
– Но я не могу быть с тобой.
– Почему? Я не женюсь на девушке. И я открылся семье. Чтобы быть с тобой.