– Все хорошо? – спросил он.
Я в миллионный раз попытался представить, что будет, если я ему признаюсь. «Я влюблен, – мог сказать я. – Его зовут Джеймс».
– Можно вопрос?
– Какой угодно.
– Почему Амми так разозлилась, когда Саиф женился на Лисе?
– С этой женщиной всегда сложно.
– Знаю, что Амми злилась на нее еще до знакомства.
Абу вздохнул и сел на край кровати Абдуллы.
– Ты должен понять, – сказал он. – Твоя мама оставила свою семью, чтобы переехать в Америку. И иногда ей кажется, что Америка превращает ее детей в незнакомцев. – Он замолчал и улыбнулся. – Познакомился с девушкой?
«Я влюблен. Его зовут Джеймс».
– Нет, – ответил я хотя бы раз правдиво.
Фейсбук пиликнул от входящего сообщения, и мое сердце встрепенулось при мысли, что я поговорю с Джеймсом.
– Мне пора возвращаться к работе.
Но сообщение было не от Джеймса, а от моего кузена Амира. Мы не виделись с тех пор, как он приезжал в Америку, но последние несколько лет мы поддерживали связь в интернете.
«Как дела, кузен?» – было написано в сообщении.
«Не особо», – ответил я.
Он значился онлайн, хотя у него было пять часов утра. Пока он печатал, я смотрел на монитор. «Расскажи, что случилось. Иншаллах, я смогу помочь».
В голове всплыли слова, которые я не мог озвучить папе, они отчаянно просили возможности вырваться, и мой кузен, находящийся в десяти тысячах милях от меня, казался не просто надежным, а как кисмат, как судьба.
После осмотра, когда они ждут выписку Натаниэля, доктор просит у Фрейи номер. И пусть он некомпетентный и мерзавец – а радар на мерзавцев у Фрейи настроен настолько точно, что она могла бы предложить его ЦРУ, – от этой просьбы у нее трепещет сердце. Она указала себя контактным лицом Натаниэля, и теперь доктор официально возложил на нее эту роль.
Фрейя никогда ни за кого не несла ответственность. Наоборот, всегда кто-то отвечал за нее: сначала папа, затем Сабрина, теперь Хейден. Она записывает номер, немного смутившись всплеска теплых чувств.
Она – контактное лицо Натаниэля. Сегодня она несет за него ответственность. Фрейю уже не волнует, засудит он ее или нет, продаст Харун фотографии с ней или нет. Он – ее человек.
Когда Фрейя вручает доктору листик с номером, тот складывает его, прячет в нагрудный карман халата и со скользкой улыбкой спрашивает:
– Любишь мартини?
И тогда Фрейя осознает, что поняла все неправильно (кто бы сомневался?), доктор тупо к ней подкатывает.
Она снова превращается в пустой сосуд, ощущает себя еще более опустошенной из-за того, что хотя бы на мгновение была полной. И вот так ее настроение портится – исходя из маминых слов, смена настроения является доказательством режима дивы, – она чувствует себя хуже, чем после того, как чудо-доктор отправил ее прочь, не совершив чуда. Хуже, чем тогда в парке, после того как увидела пост Алекса Такашиды в Фейсбуке («Она сказала «да»!»).