– Извини, Амми, – отвечает Харун. – Я не могу этого сделать.
И в последующую минуту тишины, когда заполняются пустоты, подтверждаются подозрения, из углов выбирается невидимое, Харун верит: что бы ни случилось дальше, оно того стоит.
«Он создает выход из положения».
– Почему ты не можешь этого сделать? – спрашивает Амми.
Молчание ужасает. Но у Харуна нет сил объяснять. И это выпадает Халиме.
– Потому что он гей, – озвучивает она.
Саиф хохочет.
– Подождите, Харун – гомосек?
– Не называй его так! – возмущается Халима.
– Я не понимаю, – теряется Амми.
– Знаю, что не понимаешь, – отвечает Халима, похлопывая ее по руке. – Это значит, что он любит мальчиков, а не девочек. Как Асад Хан.
– Актер? – уточняет Амми, она еще больше запуталась.
– Да, а ты знаешь дочку тети Зары, Наилю? Она лесбиянка.
– И ты все это время критиковала меня, когда Харун – chaka, – негодует Саиф, переключившись на урду. – Я знал. Я, черт побери, это знал.
– Если ты знал, – выкрикивает Харун, – почему ничего не сказал? Почему заставил меня справляться самому?
* * *
Брат Харуна кричит. Его мама плачет. И теперь бесстрашная Фрейя тоже плачет.
Натаниэль застывает от ужаса. Он это сделал. Он не знает как, но это точно его вина. Все шло хорошо, отлично и весело, пока не пришел он, и теперь эта семья распадается. Прямо у него на глазах. Точно как было и с его семьей.
«Я это сделал», – думает Натаниэль. Не другие. Это он. Он – ядовитая пилюля. Он все рушит, уничтожает людей одного за другим. Превращает все в пепел. Неудивительно, что все от него сбегают.
«Остались только мы, приятель. Братство двоих».
Папа – единственный, кого он понимает и кто понимает его. Человек, который его защищает. Только ему он принадлежит. И о чем это думал Натаниэль? О еженедельных любительских играх? Семейных ужинах? Поцелуях с такими девушками, как Фрейя? Изменениях?
Но изменений нет. В этом и был смысл прихода сюда. Покончить с возможностью, избавиться от надежды на изменения.
Его сердце колотится как ненормальное, земля разверзается под ногами. Она уже проглотила все, что он знает, все, чего он касается. И теперь идет за ним.
Он так устал.
«Ты почти у цели, приятель».
* * *
– Я не понимаю, – сквозь слезы непрерывно повторяет Амми.
И это плохо. Но когда Абу с восходящей интонацией говорит: «Ты нас обманул?», словно это вопрос, словно он не верит, что Харун на такое способен, его сердце разбивается раз и навсегда.
– Я не хотел, – шепчет Харун. – Не хотел всего этого… – Он показывает на стол. – Я пытался защитить вас.
– Защитить от чего? – спрашивает Абу. И когда он оберегающе обнимает Амми, Харун понимает, что от него.