– Примите две. Помимо прочего, это собьет температуру. Ах, Абель! – воскликнула она, когда один из шкафов отъехал и в проеме появился ее деверь, держа что-то в руке. – Как раз вовремя. Это термометр?
– Да. – Он протянул градусник, и в свете лампы сверкнул серебристый кончик. – К моему собственному изумлению, я оказался прав. Только ради бога, Хэрриет, не жуйте его, это все-таки ртуть. Не хочу, чтобы меня обвинили в отравлении собственной племянницы.
Собственной племянницы. Хэл невольно вспыхнула, когда засовывала под язык такое прохладное в горячем рту стекло, но ответить не могла, только сомкнула губы.
– Эдвард звонил, – сказал Абель, обращаясь к Митци. – Он на автозаправке под Бодмином и скоро будет. Ему жаль, что он не попал на службу, но дежурство в больнице… Да потом, он мало знал мать, так что было бы, наверно, лицемерием просить его брать день за свой счет.
– Но все-таки он твой муж, – возразила Митци.
– Партнер, дорогая Митци, партнер. А это большая разница, по крайней мере для отдела кадров. Ты без разговоров получишь право проводить в последний путь тещу или свекровь. Однако на какую-то там мать сожителя это не распространяется. Эдвард – мой сожитель, – объяснил Абель для Хэл. – Он врач, и, думаю, нам всем станет намного веселее, когда он вас осмотрит.
Хэл кивнула, и градусник звякнул о зубы. Митци и Абель умолкли, и все прислушались, как волнами поднимаются голоса в соседней комнате. Абель задумчиво гладил усы одним пальцем.
– Хардинг успокоился? – спросил он.
Митци закатила глаза и пожала плечами.
– Не слишком. Мне очень жаль, мой муж… – начала она, обращаясь к Хэл. – Я понимаю, это было не очень красиво, но вы должны понять, ужасный удар. Как старший сын он, видимо, предполагал, что…
– Еще бы, – подхватил Абель. – Всю жизнь добивался признания матери и теперь вот получает такое – из могилы. Бедняга.
– О, Абель, перестань разыгрывать из себя святошу! – воскликнула Митци. – У тебя ровно столько же оснований расстраиваться.
Вздохнув, Абель пересел в потрепанное кресло, подобрав на коленях брюки, чтобы не растянуть ткань.
– Что ж, я не был бы человеком, если бы не испытал некоторого разочарования. Но, дорогая Митци, разница в том, что у меня было двадцать лет, чтобы к этому привыкнуть. И к вящему неудовольствию матушки, я примирился много лет назад.
– Мать лишила Абеля наследства, оставила без гроша, – объяснила Митци для Хэл таким голосом, как будто просто не могла в это поверить.
– Тогда это стало для меня нешуточным ударом, – как бы скучая, добавил Абель. – Но время идет, сейчас уже совсем другое дело.