— Тихо, Люся, ну прекрати, — попросила я Коровкину. — Видишь, плохо человеку? Поставь себя на ее место.
— П-ф! И не подумаю! — картинно повела плечами и вытаращила глаза Люся. — Вечно вы мне рот затыкаете. А у меня, между прочим, тоже горе!
Уголки коровкинского рта поползли вниз, и она промакнула сухие глаза уголком скатерти.
— У тебя-то что стряслось? — всплеснула я руками, искренне надеясь, что ее роман с Григорием Ивановичем все так же бурно развивается и не впал в застой.
— Могла бы и запомнить за… за столько лет, — Люся путем долгих и тщательных тренировок полностью изгнала из своего лексикона все, что могло хоть как-то выдать ее возраст, — и запомнить. У меня на следующей неделе этот страшный день!
Ах! Ну да! Я едва удержалась от того, чтобы хлопнуть себя ладонью по лбу. Точно, у Люси же скоро день рождения! Последнее время она отмечает его траурно. Ритуально хоронит перед домом «еще один ушедший год молодости», а затем сажает на «могилке» какой-нибудь цветок. Усилиями Коровкиной в нашем полисадничке перед домом образовалась довольно приличная клумба. В минуты черной меланхолии Люся роняет с балкона слезы на «канувшие в Лету дни веселья и неги».
— Обычно я люблю сюрпризы, — поджав губы, начала издалека Коровкина, — но в этом году хочу попросить вас, девочки. Пожалуйста, подарите мне ролики.
— Что?! — очнулась от своего горестного оцепенения Маша. — Совсем с ума сбрендила?! Может, тебе лучше инвалидное кресло подарить? Оно тоже на колесах. Будет тебя Григорий Иванович на прицепе таскать. Народ на Невском очумеет. Нет, Люся, все-таки чем дольше я тебя знаю, тем больше убеждаюсь, что у тебя с головой не все в порядке!
— Зато с ногами нет проблем, — съязвила Коровкина.
— Девочки, ну прекратите! — вмешалась я. — Хорошо, Люся. Я думаю, что мы с Машей обязательно скинемся и подарим тебе ролики. Лично мне кажется, что в занятиях спортом нет ничего плохого. Спорт — он в любом…
— Только не надо произносить этой ужасной фразы про любой сама знаешь что, — перебила меня Коровкина. — Я еще свежа. Молода. И хочу кататься!
— На катафалке пофорсить, — пробурчала себе под нос Мария Гавриловна.
Между ними разгорелось обычное препирательство, а я, тихонько отщипывая кусочки от гранд-безе, задумалась о сегодняшней встрече с Майей Михайловной. Она сказала, примет какие-то меры. Интересно, что имелось в виду?
Иногда, словно из проезжающего мимо автобуса, до меня долетали обрывки Машиной с Люсей перепалки.
— Ты такая злая, потому что у тебя личной жизни нет! — заявила Коровкина.
— Я шире этого! У меня есть общественная! — парировала Мария Гавриловна.