— Добрый день. Могу я вам чем-нибудь помочь?
Мария Гавриловна засмущалась. К вежливым продавцам ей никак не привыкнуть. Вот если какая халда попадется, тут уж Маша не растеряется.
— Нам бы коньки, — несмело проговорила я, надевая очки, чтобы разглядеть ценники.
— На мальчика, на девочку? — уточнила Оля.
Тут возмущение заклокотало в Марье Гавриловне с новой силой.
— На бабушку! Елки-палки!
— Не надо так нервничать, — лицо девушки приняло то милое выражение, какое обычно показывают в кино, когда речь идет о медсестрах в психбольнице. — Понимаете, просто у них есть некоторые конструктивные различия, да и по цвету…
Я примерно сложила руки и стала быстро объяснять:
— Нет, вы ее неправильно поняли. Нам, понимаете, действительно нужны коньки на… м-м… даму нашего возраста. Видите ли, в чем дело…
— Людмила Марковна на свой шестьдесят пятый день рождения пожелала получить от нас в подарок роликовые коньки, — Мария Гавриловна взяла ситуацию в свои руки. — Так что прекращайте на нас смотреть, как на двух маразматичек, и принесите этот срам, чтоб на тридцать девятый шел.
— Подожди, — оторопела я, — у Люси вроде тридцать шестой?
— Это она пусть Григорию Ивановичу свиристит, — пробасила Маша, усмехнувшись в свои усы, — тридцать девятый у нее. А где с носками, там и весь сороковой.
— Точно? — меня терзали сомнения, но тут я вспомнила, как в восемьдесят шестом году просила у Люси туфли, сходить на встречу выпускников своей школы. И лодочки оказались велики. Хотя у меня тогда был тридцать седьмой. Это сейчас, с подагрой, стал тридцать восьмой…
Маша трясла меня за плечо.
— Вера! Ты что, уснула?! Нравятся тебе эти? Смотри. К ним еще пять сменных колес дают.
— Броские такие, — я с сомнением покачала головой. Ядовито-розовый цвет роликовых коньков казался вульгарным. Да еще эти колесики из прозрачной резины с блестками внутри…
— Наоборот, хорошо. Люська наша — как сорока. Что красно и блестит, то красиво. Эти надо брать, точно.
Оля, поджав губы, подвинула нам другую пару.
— Посмотрите лучше вот эти. Они более устойчивые. К тому же на розовых основа пластик, а здесь металлические дужки. Не сломается.
— Извините, вот тут все правильно написано? — я протянула девушке купон.
— Да, предъявите на кассе, — она вежливо указала рукой в угол.
Над кассовым аппаратом нависала огромная женщина в короткой черной маечке. На мой взгляд, ей бы не следовало так одеваться. Огромное загорелое тело колыхалось от малейшего движения. Хотя, впрочем, в новостях как-то показывали, что в Америке толстяки борются за свое право не ограничивать себя в одежде. Чтобы никто не показывал на них пальцем, если вдруг увидит в шортах или коротких обтягивающих платьях. Не знаю, по-моему, только очень смелый человек способен носить такую одежду, зная, что у него настолько крупная фигура.