А на арене продолжился бой. Два оставшихся мастера одновременно атаковали Канна серпом и мечом в паре с кастетом-когтями. Вдвоем они едва не подловили Инквизитора на весьма простом приеме: два верхних удара серпа и меча Канн парировал поднятыми саблями, намереваясь потом контратаковать, но когти кастета едва не впились ему в живот. Маска первый шагнул к кувырком разорвавшему дистанцию Лаэрдинну, атаковал, пока последний еще стоял на одном колене. Серп встретился с золотым клинком, а оголовье второй влетело в поддых мастера. У того перехватило дух, он, задыхаясь, упал на песок. Бой был бы закончен обозначением смертельного удара, если бы не подоспел последний оставшийся боец. Он налетел, как ураган, как вихрь, как торнадо. Но смертное тело не выдержало долгой страшной нагрузки, на лбу ассассина выступил розоватый пот, впитавшийся разлетевшимися длинными русыми волосами. Изящный поворот клинков, и меч мастера отлетел в сторону, взмах – когти сломались, и горло поединщика холодит сталь Дор-ан’Канн. Второй мастер фехтования выбывает из тренировочного боя с тем же церемонным поклоном, неспешным одеванием и уходом с арены. Двое выбывших быстренько зашептались, обсуждая своего противника, чтобы потом самим не допускать ошибок и наставить тех, кто будет после них (бойцы каждый раз менялись) и учить своих подопечных.
На арене же Канн, крутнув саблями мельницу, направился к все еще лежащему противнику, чтобы закончить сегодняшнюю тренировку. И был встречен пригоршней песка в лицо – грязный прием, не делающий части тому, кто его применил, а даже отнимающий ее, но возможный как в реальном бою, так и в тренировочном, отличающемся только тем, что летальные удары затормаживаются, обозначаясь, а не наносятся. Отвернуться или закрыться Лаэрдинн не успел. Пока ослепленный Инквизитор протирал глаза, разорвав дистанцию, маска распахнул плащ, встрепенувшийся, как черное крыло, оттуда вылетел прямо в его руку странный костяной цилиндрик, покрытый непонятными рунами и символами. Ассассин бросил бесполезный серп, но Канн даже ослепленный смог его отбить.
–Pirrowisas fieryafwhippflammel! – выкрикнул маска, и из цилиндрика брызнул сноп огня, опоясавший ассассина. Казалось, даже песок загорелся, жар дошел даже до встрепенувшихся и отвлекшихся от беседы мастеров. Вот взрыв угас, и огонь принял форму кнута, увенчанного на конце чем-то вроде огненного лепестка, который разбрасывал искры вокруг себя.
Ассассин в маске выкрикнул еще одно заклинание, что-то в недрах его одежды треснуло, и арену накрыл непроницаемый невидимый, словно стеклянный, купол. Канн видел, как на незримую стену налетел молодой фехтовальщик и сполз, оставляя кровавые полосы от разбитого носа, как старый задумчиво тыкает мечом и кричит что-то, видел, как со стороны казарм кто-то пытается распахнуть ворота, но они не поддаются, рассыпаются в щепки от многочисленных ударов мечей или топоров, как Арлас – а этот-то тут откуда взялся!? Неужто Найтари приказала охранять его, Канна, во время тренировок, словно Инквизитору нужна помощь – переменился в лице и стал орать команды на весь Дракмор.