Мышь постарался отстраниться от так мешавших думать криков, звона монет, которыми делали ставки, бульканья водки в железном ведре и кряканья Гора. След копыт лошади Убивца заканчивался резко и неожиданно. Словно два человека – как минимум два, поправился Мышь, – повозка, на которую пересел Убивец, и лошадь просто взяли и взлетели. А может, тут не обошлось без магии? Если да, то кой же черт дернул его согласиться на этот проклятый контракт. Дурень, позарился на легкие денежки. А чем оно вышло? Едва не утонули, потом едва не околели насмерть, потеряли оружие (правда, к счастью, не все, а только метательные ножи Мыша, его же меч, зазубрившийся до такой степени, что править его смысла не было, и молот Гора), да еще и ранены были в придачу. А тут еще магией отдает за версту.
Мышь стоял перед почти не разрешимой дилеммой: плюнуть на контракт и потерять имя, признать, что какой-то разбойник оказался им не по зубам, но остаться в стороне от дела, которое имело отвратный душок и, очень вероятно, спасти себе жизнь и здоровье. С другой стороны, рискнуть, но поставить против не такой уж и большой суммы свои шкуры с раскладом явно не в их пользу.
–Эх, курва мать, продешевили ж мы, – еще раз, неисчислимо какой за эти дни, посокрушался Мышь. – Видать, придется нам кончать начатое.
Но как? Колдовать ни Мышь, ни, тем более гигант Гор, не умел, знакомые колдуны-самоучки помощники не надежные, дипломированный маг с посохом и прочими ихними заморочками не по карману. Оставалось только ходить по градам и весям и выспрашивать, авось, повезет наемникам. А вопрос как разобраться с гадом Убивцем будем решать позже. Так сказать, по мере поступления.
Мышь поправил ножны с новеньким мечом и смачно шлепнул официантку по пухлым полушариям ее филейной части.
–Давай, посчитай нам, сударушка, видишь, денежки-то появились. А то идти нам пора. Эй, горилла немытая, греби сюда. Фууу, да закуси ты чем-нибудь. Воняет же. Да не луком, курва ты мохнатая, не луком же. Собирай манатки, нам топать еще и топать.
***
Шэйрад стонал от боли. Он чувствовал холод. Очень холодно. Раны болят. Истерзанное тело ноет. Мороз обжигает внутренности при каждом тяжком вдохе. Что с ним происходит, он не знает, только боль и холод остались во всем мире. Только боль и холод имеют значение. Сострадание, милосердие, любовь…что это? Он забыл. Есть только боль и холод.
Он вновь идет по разоренному и сожженному хутору, видит тела родных. Вот дед, вот отец, все еще сжимающий рукоять меча, брат, другие , много других, тех, кого старый Ардалисс учил сражаться с монстрами. И снова в душе закипает ярость. Снова гоблинские туннели. Тот же голос шепчет: