Молния не бьет в одно место дважды – так мне говорил когда-то продавец громоотводов. А когда я, будучи ребенком, едва не спалил наш дом, мать сказала, что со спичками играть нельзя. Я думаю, этот рассказ внесет свою лепту в кладезь человеческой мудрости, и вы поймете, что бомбы порою дают потрясающий результат, обрывая устоявшиеся связи.
Большая коробка лежала на полу, возле окон выдачи багажа. Вокруг нее образовалось свободное пространство. За последние шесть лет она была четырнадцатая по счету, и нам предстояло позаботиться о том, чтобы не было пострадавших. Мы с Питом внимательно осматривали лица людей, которые толпились за протянутой полицейской лентой. В этом и заключалась часть нашей работы: смотреть, не облизывает ли кто-нибудь свои губы чаще других.
– Черт, каждый раз одни и те же ротозеи, – возмущался Пит. – Им все равно на что глазеть: будь это бомба или придурок, стоящий на карнизе небоскреба. Бьюсь об заклад, что об этом случае знает уже половина города.
Веревки удерживали любопытных в сорока метрах от коробки, но, лично по мне, такая дистанция была опасной. Впрочем, с начальством не спорят. Спецбригада закончила укладывать доски на бетонные ступени входа, и по этому настилу в зал вокзала въехала машина саперов. Да вы, наверное, видели, эту неповоротливую колымагу с высокими бортами из железных прутьев и сеток, которые, по идее, должны были направлять взрывную волну вверх и тем самым сокращать последствия взрыва. Машина остановилась в пяти метрах от коробки, и из кабины вышли О'Брайен и Хайтинг. Пит вытащил сигарету изо рта и бросил ее на пол:
– Сейчас начнется, – сказал он и направился к ребятам.
Я немного постоял и пошел за ним следом, на всякий случай делая крюк, чтобы между мной и коробкой находилась машина.
– Смотри, эти парни из новостей уже настраивают камеры, – с усмешкой сказал О'Брайен. – Надо не забыть, что в профиль я почти неотразим.
Пит помог ему застегнуть бронежилет.
– Я восхищаюсь вами, друзья, – с наигранным пафосом пародировал он нашего шефа. – Вам сам черт не брат.