— Что это такое, я спрашиваю?! — Луиса брезгливо взяла кончиками пальцев «драгоценности» Кандиды и потряхивала ими прямо перед лицом девочки.
— Даже горничная постыдилась бы надеть это на себя! Сними немедленно!! — вдруг взорвалась Луиса. Смертельно перепуганная Канди зарыдала. Дульсина, которая от испуга даже не могла злорадствовать, быстро стянула с себя пластмассовые колечки и незаметно зашвырнула их в кусты.
Луиса опомнилась, обняла плачущую Кандиду и увела ее в холл. Дульсина не решилась последовать за ними.
В холле Луиса села в кресло и привлекла к себе всхлипывающую девочку.
— Прости меня, дочка, — сказала она. — Я ненавижу вульгарность, а в эту минуту мне вдруг показалось, что вульгарность лезет в доме изо всех щелей и я бессильна этому помешать.
Кандида плохо поняла, о чем говорила мама. Она слышала только, что сначала мама неслыханно рассердилась, а теперь говорит с ней небывало ласково. Луиса действительно впервые испытала перед дочерью чувство вины, за которым пришла небывалая нежность. Кандида стала поспешно стаскивать с себя свои сокровища, а мать ласковыми движениями помогала ей.
— Избегай всего, что равняет тебя с толпой, дочка. Если кто-то из слуг подарит тебе такое, поблагодари, но никогда не надевай. Или это твои покупки?
Канди кивнула, опасаясь новой вспышки гнева. Но вместо этого Луиса спокойно сказала:
— Завтра же мы съездим в ювелирный магазин. Там я покажу тебе, как выглядят по-настоящему прекрасные украшения. Вы с Дульсиной даже сможете себе выбрать что-то, подходящее к вашему возрасту. И вообще буду вас теперь почаще брать в магазины.
Она погладила Кандиду по щеке, и та счастливо потянулась к матери, ни капли не жалея о сокровищах, сиротливой горкой лежавших в кресле. «Подарю все Селии», — решила Канди.
Когда они, улыбаясь, вышли из дома, шофер Хаиме, сидевший за рулем, облегченно вздохнул. Хозяйка сегодня озадачила его дважды: тем, что она, всегда такая сдержанная, взорвалась, и тем, что взорвалась из-за сущего пустяка. Сам он мог бы впасть в такую ярость, только если бы, не дай Бог, уличил своего ребенка в воровстве или издевательстве над животными. Пойди разбери этих богачей!
Заварившая всю кашу и ничего не понимающая Дульсина, увидев, как дружно идут ее мать и Канди, на которой уже нет украшений, на всякий случай спряталась за машину. Но Луиса так же дружелюбно улыбнулась и младшей дочери, когда она бочком выползла, откликаясь на зов матери.
— Поехали, девочки, — поторопила их Луиса, и, хотя Дульсина лопалась от любопытства, расспросы пришлось отложить.