Велики и трудны были заботы, связанные с созданием Печатного Двора, отливкой шрифтов, подготовлением иллюстративных материалов, обучением помощников… Работы эти едва ли по силам только одному человеку. Многое, разумеется, объясняет существование «анонимной» типографии в Москве — в ней, вероятно, прошел школу Иван Федоров, ставший гением первой московской книги. В пользу этого соображения говорит точность текста федоровского «Апостола». А четкость и соразмерность литер! Даже Н. М. Карамзин, десятки лет склонявшийся над старинными книгами, отметил, что московский «Апостол» поразил его «красотою букв».
Книга, выйдя из типографии, остается драгоценным созданием человеческого духа. Именно эта сторона больше всего привлекала московского Первопечатника.
В какой среде действовал первопроходец?
С конца XV века Москва была озабочена неточностью служебных рукописных книг. Беда была не мнимой — религиозные тексты имели силу закона. Напрасно в Москве громогласно объявлялись запрещения добавлять хотя бы «точку едину». Ошибки множились, и возникала путаница — бес ногу сломит. В придворной кремлевской среде даже раздалось восклицание: «А здешние книги все лживые…» Зигмунд Герберштейн в «Записках о московитских делах» рассказал знаменательный эпизод. Страсти доходили до кипения. Максим Грек, приехавший с Афона для создания точных переводов, посмотрев книги, нашел, — повествует переводной источник, — много весьма тяжких заблуждений и — даю слово свидетелю событий — «объявил лично государю, что тот является совершенным схизматиком, так как не следует ни римскому, ни греческому закону». Напомню, что в католических и православных церквах понятие «схизма» означает раскол. Схизматик — раскольник. Назвать кесаря в Москве схизматиком — тяжкое оскорбление. Как видим, вопрос о книгах обсуждался на высоком уровне. Огнем полыхали споры!
Вопросы о точности книг, о возможности снабдить ими вновь обретенные земли стали вопросами государственной важности. Иван Федоров избрал первой книгой для печати «Апостол», бытовавший на Руси с XII века. XVI столетие знало «Апостол» в четырех редакциях и во множестве списков. Каков же подлинный текст? Нам это вопрошение представляется несколько отвлеченным. Для средневекового человека оно было делом жизни-смерти и даже важнее, ибо от ответа зависело, чему быть — «вечному спасению» или «вечной гибели».
Долгое время считали, что Иван Федоров был в основном исполнителем митрополичьих или государевых повелений. Он-де просто-напросто взял одну из обращавшихся в обиходе рукописей и напечатал. Новейшие исследования показывают, что это было не так. На самом деле до того, как книгу начали набирать, были предприняты редактирование, правка текста и даже сделаны вставки, происхождение которых нам еще не совсем ясно. Печатный «Апостол» более, чем рукописные, отвечал нормам разговорного языка, который существовал в Москве в дни Ивана Грозного; были заменены труднозвучащие грецизмы и уточнен перевод иностранных слов. Самое же важное в том, что «редактор совершенно последовательно и планомерно отбрасывает южнославянские прописные нормы, прочно утвердившиеся в русской письменности с пятнадцатого века и далеко еще не изжитые и в его время, и позже»