А потом догадался снять с меня пальто. Мы сидели тихо и счастливо на полу. И всё было правильно и нежно. За окном кухни плыли облака и задумчиво смотрела в них Эйфелева Башня. Вот кто железяка, а совсем не Миша…
— Мишенька, — выдохнула я.
Он удивлённо улыбнулся, словно никто его никогда так не называл.
— Я?
— Ты, — я провела кончиком пальца по его кисти. — А ведь я ничего о тебе не знаю. У тебя даже страницы в соцсетях нет. Я искала.
— А что тебе интересно?
— Всё.
Он снова удивился, подскочил на ноги, подал мне руку. Я встала. И Миша одёрнул футболку и поклонился.
— Позволь представиться: Михаил Валерьевич Черенцов, 29 лет, родился 1 апреля, по гороскопу Овен, директор и владелец компании «Инженерные системы», характер отвратительный, неженат.
Я сделала кокетливый реверанс:
— Enchantée[42]. А я Виктория Алексеевна Иванова, 26 лет, день рождения — 4 июня, переводчик, преподаватель иностранных языков и писатель, — я покраснела, — да, прости, я наврала: я пишу, и даже продаю свой роман, правда пока только онлайн и пока только один. Характер ужас, как на американских горках. Ну, ты заметил.
— Зато не скучно, — рассмеялся Миша и поцеловал мне руку. — Приятно познакомиться, Виктория Алексеевна!
— И мне, — зарделась я.
— Вы позволите угостить вас завтраком?
— А круассаны будут? Умираю, хочу настоящего французского круассана! Ещё не пробовала…
— Неужели Дарья все сама слопала? — удивился он.
— А почему я удав? — спросил я.
Вика чуть не поперхнулась кусочком ароматно-пушистой сдобы, свёрнутой в круассан. Закашлялась. Я поднёс к её губам чашку с латте.
— Запивай скорее.
Она послушалась.
Вокруг нас курлыкали французы. Кафе было мелкое, обычное — деревянных столиков натыкано по три на квадратный метр, стулья толпой, запах кофе и ванили, на полу — чёрно-белая плитка. И при всём том уютно и празднично. И постоянно так хорошо, что смеяться хочется или целовать её. Может, над Парижем распыляют что-то такое, из серии веселящих афродизиаков?
На розовых губах Вики осталась нежная белая пенка. Съел бы.
— Так почему я удав?
Вика, краснея, засмеялась. Она так мило смущается!
— Ну, потому что ты смотришь… будто сейчас задушишь.
— Страшно?
— Очень, — кивнула она.
— Хорошо. Я долго тренировался.
— Зачем? — изумлённо моргнула Вика. — Ты так намного красивее.
Я хмыкнул.
— А думаешь кто-нибудь из этих заносчивых менеджеров со списком рекомендаций и жизненным опытом стал бы слушать пацана? Пару дней хватило, чтобы понять: с демократией много не нарулишь. Особенно когда тебя априори ненавидят за то, что ты ещё сопляк, а уже владелец. Ведь отец вручил завод, когда мне было двадцать пять. Почти. И сказал: твоё, управляй.