— А лучше позвоните мне, когда закончите. Ведь вы же не будете здесь ночевать, — добавил Егор. — Я подъеду за вами.
— Это будет поздно. Я сам отвезу Викторию. Я тоже вынужден работать до победного, — вдруг ответил Михаил, чем ещё больше меня взбесил.
«Победа близко, победа близко», — бубнила себе я, потому что искушение всё бросить сидело уже практически на носу. На этот раз моя улыбка вышла кислой и разочарованной.
— Хорошо, тогда до завтра, Вика! — сказал Егор.
Рукопожатие его и Михаила было очень холодным. Если так пойдёт, удаву придётся вдвое больше платить за аренду…
Егор вышел. А удав не торопился — стоял и смотрел на меня пристально, ничего не говоря. Радуется своей гадости, робот ходячий! Ну-ну! Железный дровосек без сердца! Ненавижу! Просто разорвать готова! Ещё и ехать с ним придётся!
Не желая ему показывать настоящие чувства, я села, спокойно открыла папку и ткнула пальцем на пробел на клавиатуре. Я назло буду переводить долго и не торопясь. Пусть ждёт. И шоколадки из его резерва все съем!
Да, допустим, сейчас 2: 1, но завтра будет иначе!
* * *
В двадцать один ноль-ноль удав вышел из своего логова и сунул нос в коробку из-под шоколада возле кофе и чая.
— Где шоколад, Виктория? — спросил Михаил.
— Съела, — ответила я, не отрываясь от экрана.
— Весь?! — сталь дрогнула в голосе и пробилось что-то человеческое. Удивление — великая вещь!
— Ну, ужина вы меня лишили, не клавиатуру же мне грызть? — ровно ответила я, и не думая признаваться, что ещё три плитки заныкано у меня в нижнем ящике.
Удав, кажется, завис.
«Тяжёлый у него был день, угу! — думала я недобро. — А мне кто молоко за вредность выдавать будет?!»
— Закажите завтра ещё упаковку, — наконец, обрёл дар речи биг-босс и, не шоколадно поемши, скрылся в своём кабинете.
В офисе воцарилась тишина, и лишь цоканье моих пальцев по клавишам нарушало сонную полутьму, в которой только банк грабить.
В двадцать три десять я поставила последнюю точку, встала и дёрнула за ручку двери в «удавью». До моего слуха донеслось женское:
— Un, deux, trois, quatre[7]… повторяйте за мной!
А Михаил спал перед компьютером, неловко прикорнув на кресле. Рот чуть приоткрыт, и сопит, как настоящий. Искушение рявкнуть ему на ухо «Бу!» было велико, но в спящем удаве снова проявилось что-то человеческое. И даже, как ни странно, уязвимое. Аж весь негатив к нему испарился. Надо же, и ресницы у него длинные, пушистые! Не замечала как-то…
Устал меня гонять, бедняга. Ну, конечно, если в восемь утра Михаил уже был в офисе, причём чисто выбритый и в свежей рубашке, а в девять вечера ещё звонил из Москвы, значит, летел ночью. Удивительно, на какие жертвы пошёл, лишь бы приструнить мятежного ассистента. Так если подумать, ведь моё платье — ерунда же!