* * *
Утром, стоя у собственной двери я подумала то же самое, только с очень странным чувством и массой мурашек по спине — надпись «Вика, я тебя люблю» была закорябана. Кажется, ключами. Почти до бетона.
Я сглотнула. Дверь квартиры напротив открылась и выглянула Галина Павловна.
— Вика, — сказала она. — Я тут вчера чуть полицию не вызвала. Приходил один ночью. Три раза. И звонил, звонил, звонил. Разбудил меня, а мне в пять вставать надо было.
— Простите… А кто приходил? — теряя звонкость голоса, спросила я.
— Да высокий такой, видный. В пальто. Но ненормальный явно… Пьяный, может? С зелёными глазами.
Это был удав?! Быть того не может… Сердце моё замерло. Глядя на с силой пещерного человека соскоблённую побелку, я поняла, что попала. Во рту пересохло. Как теперь идти на работу?! С газовым баллончиком или в сопровождении кого-нибудь большого, с дубинкой и гранатомётом? Жаль, я не Джон Коннор и личного терминатора мне из будущего никто не пришлёт.
Я зашла домой. Споткнулась о кота. Он возмущённо мяукнул.
В голове не укладывалось: три раза ночью приходил, вандал этот…
Нет, бред какой-то! Это не мог быть Михаил. Просто глупое совпадение — мало ли высоких, зеленоглазых, психов… Да он даже не звонил! Я достала из сумки служебный телефон и обнаружила, что тот выключен. Точно, я же перевела его на режим полёта перед выступлением! И забыла о нём. Кстати, это нарушение пункта Трудового договора…
Я нажала на кнопочку с усилием, и смартфон ожил, чирикнув. Канарейка с кухни чирикнула в ответ. Милая моя птичка. Я подошла к клетке, Люся перепрыгнула на жёрдочку поближе ко мне. Заглянула в глаза, чирик-чирик розовым клювиком. Снова захотелось выпустить её, но ведь пропадёт в нашем климате. Я сунула Люське между прутьями решёток кусочек яблока. И телефон завибрировал смской. От Михаила.
«Немедленно явитесь в офис». Отправлено в 06:01. Девять пропущенных. Настойчиво.
Сердце бухнулось в желудок. Сейчас почти десять. Я со своими уютно позавтракала. Суббота всё-таки. И от горячих папиных блинчиков с яблоками не смогла отказаться. Но удав требует меня к барьеру. Явно не по головке гладить. Я задержала в груди воздух, а потом выдохнула так громко, что чуть канарейку не сдула.
Спокойствие, только спокойствие. Дышим ровно. Я закрыла веки на минуту, покрываясь мурашками. Идти в офис не хотелось. Страшно. И вообще как-то не очень. Но вспомнился тренер по айкидо, бодро цитирующий мастера Морихэя Уэсиба: «Никогда не знать поражения означает никогда не вступать в борьбу». А если это поражение степлером в лоб? Наверное, и такое надо воспринимать как урок. Кот ткнулся мне в ноги, намекая: мол, хватит стоять. Идти придётся.