К осени того же года Настя с сыном перебрались в Санкт-Петербург и поселились в отдельном флигеле во дворе большого роскошного дворянского особняка в центре города. К Насте были приставлены учителя для обучения языкам и хорошим манерам, а к ребенку воспитатели, которые менялись по мере его взросления.
Старый барин часто заходил во флигель. Смотрел, как ребенок играет. Когда тот подрос, стал ему что-то рассказывать, но мало и редко говорил с Настей. В шестнадцать лет мальчик, получивший хорошее домашнее образование, был отправлен на дальнейшую учебу в Англию. Там он провел шесть лет, изучая технические науки, в том числе паровые машины. Знакомился с первыми паровозами и железными дорогами. Вернулся в 1835 году и сразу был направлен на работу по проектированию Царскосельской железной дороги.
Вскоре был подписан царский указ об ее строительстве. Построили дорогу под руководством английских инженеров быстро. Видимо, в команде англичан были и русские, в том числе и Иван. За давностью времени много об Иване узнать невозможно. Доподлинно известно лишь, что вся его дальнейшая жизнь была связана со строительством и эксплуатацией железных дорог в России.
Известно также, что старый барин долго опекал Ивана. Им был куплен и дом в Москве на Чистых прудах, куда Иван с матерью переехали после 1840 года. Почему им надо было уезжать из столицы в Москву, тоже неизвестно, возможно, это было связано с инженерной карьерой Ивана. Вместе с ними в Москву был отправлен и Федька с женой и тремя взрослыми детьми. Поселились они вместе под одной крышей. Дом в то время был поделен на две половины. Большая часть для господ, меньшая — для прислуги. Кухня же у них была общая, да и жизнь тоже.
Но фамилию свою старик Ивану так и не дал, хотя мог усыновить его. Почему? Неизвестно. Настя в документах была прописана как офицерская вдова Бранникова. Скорее всего, старый дворянин так записал ее при выкупе из крепости, фамилий у крестьян в то время не было. Вот так начался род Бранниковых!
В апреле 1996 года Алексей Федорович организовал последнюю в истории института и, как потом оказалось, в своей жизни политинформацию. Слово это к тому времени уже окончательно вышло из обихода. Но в институте его помнили именно потому, что организуемые на протяжении трех десятилетий Алексеем Федоровичем мероприятия с таким названием каждый раз становились запоминающимся событием. Так что зал был полон.
По недоразумению, вызванному старческой рассеянностью, а возможно и вполне осознанно, он пригласил на этот вечер двух лекторов. Один из них был представлен аудитории как дипломат, сотрудник аппарата министерства иностранных дел. Другой, пришедший чуть позже, представился сам как ученый, специалист по вопросам экологической безопасности животного и растительного мира планеты.