Юноша вместе со своими спутниками провел первые несколько дней в гостинице, но там ему, видимо, не понравилось, и он снял небольшой, но весьма приличный особняк вблизи Елисейских Полей. Как бы демонстрируя всем, что намерен обосноваться в городе надолго, он купил легкий одноконный экипаж, а также пару верховых лошадей, наняв для ухода за ними конюха. В средствах, очевидно, юноша не стеснялся.
Почти сразу по приезде юноша посетил Сорбонну и записался на курс лекций по римскому праву, а также получил разрешение ректора выборочно послушать лекции по разным направлениям естественных наук. В то время Сорбонна еще только приходила в себя после потрясений, вызванных революцией. В 1793 году Конвент постановил разогнать университет. Протестовать против разгула черни было бесполезно и небезопасно. Многие профессора перебрались в другие европейские университеты. Разъехались и студенты.
Почти пятнадцать лет старинное здание университета в Латинском квартале простояло закрытым, охраняемым лишь энтузиастами из числа бывших сотрудников, сделавшими своей личной целью сохранить его оборудование, уникальную библиотеку и аудитории до лучших времен. И такое время настало. В 1806 году Наполеон приказал возобновить многовековую деятельность университета с одним лишь изменением в его статусе. Теперь университет стал именоваться Императорским.
Когда Андрей обратился к ректору Сорбонны с просьбой принять его в студенты, тот с удивлением спросил:
— Что привело вас, юноша, сюда? В Европе много университетов, которые не прерывали свою деятельность на протяжении веков даже во время нашествия чумы. Вы могли бы учиться там.
— Не я выбрал Сорбонну для учебы, так повелел мой батюшка. Он сам бывал в Париже еще до революции. Тогда ему очень понравился этот город, и он всю жизнь мечтал, чтобы его сын учился здесь. Кроме того, я хорошо говорю по-французски, что сильно облегчит мою жизнь на чужбине, — ответил Андрей.
Париж действительно понравился Андрею, но не сразу. В отличие от родного Санкт-Петербурга, недавно отпраздновавшего свое первое столетие, Париж показался ему грязным, и это было действительно так. В то же время это был действительно старинный город со всеми вытекающими из этого последствиями. Его грязные кривые улочки, по которым, чтобы не быть облитым помоями, лучше всего было перемещаться в коляске с поднятым верхом, зачастую выводили гостя к тщательно ухоженным парковым ансамблям и к таким шедеврам архитектуры, о существовании которых в реальной жизни он и помыслить не мог.
Первым таким сооружением, около которого Андрей очутился случайно, оказался Нотр-Дам-де-Пари. Увидев это чудо архитектуры, он остановил коляску и долго смотрел на храм, не в силах сдвинуться с места. Потом вышел из коляски, обошел храм вокруг, зашел внутрь. Ничего подобного ему ранее видеть не приходилось. Таких встреч с прекрасным было потом еще много.