На этот раз Ника никого не предупредила, что было совершенно естественно. Михаил еще спал, да и отчитываться ни перед кем тут она не обязана.
Она долго лежала в воде, пока пена вся не осела, а вода не остыла до такой степени, что стало немного зябко. И только Ника собралась выбраться, чтобы ополоснуться из душа, как неожиданно погас свет. Темень окутала ее настолько густая, что Ника потеряла ориентиры. Понятия не имела, в какой стороне находится душ. Шарила перед собой, пока не нащупала.
А потом раздался оглушающий грохот, который она отчетливо разобрала даже в наушниках — вынуть их не успела. Ну и дальше все произошло очень стремительно, даже молниеносно. Дверь в ванную распахнулась, впуская пучок дневного света и мужскую фигуру, залитую им. Ника от неожиданности и испуга поскользнулась и ухватилась за единственную попавшую под руку вещь — штору для ванной. Крепление телескопической трубки, на которой висела штора, оказалось совсем хлипким, и Ника вместе со шторой и палкой полетела в ванну. Дальше голову и ногу прострелила боль, заставившая ее громко завыть. И машинально, сквозь боль, она отметила, что штора надежно прикрыла ее наготу от посторонних жадных взоров.
— Черт! Что ты творишь, девушка?! — прорычал Михаил, подскакивая к ванне.
— Уйди, — простонала Ника. — Я голая…
— Меньше всего меня сейчас интересует это! Ты не убилась?
— Убилась и, кажется, умираю.
— Так, иди-ка сюда, несчастье, — бормотал Михаил, пытаясь ухватить Нику в скользкой от воды и пены занавеске. — Где болит? — попутно интересовался. — Чем ударилась?
— Головой, ногой… Все болит! — ныла Ника, сама себя не узнавая.
И чего это ей приспичило прикидываться умирающей? Ну да, места удара болели, но не адски, и умирать она точно не собиралась, как и терять сознание. Вон и полотенце умудрилась схватить в самый последний момент. А иначе, при свете дня никакая штора (к тому же, прозрачная) не поможет скрыть наготу. А показывать себя Ника точно никому не собиралась.
— Отвернись, я закутаюсь в полотенце! — строго велела Ника, прижимая к себе оное, как надежный щит, когда Михаил опустил ее на диван.
— Давай сначала убедимся, что пострадала ты не слишком серьезно, — наклонился он было к ней.
— Нет! — взвизгнула Ника так, что он невольно отшатнулся.
— Истеричка что ли? — усмехнулся Михаил. — Что у тебя есть такого, что я уже не видел.
— У меня ты не видел ничего и не увидишь! — отрезала она и снова велела: — Отвернись.
И да, сама она считала, что ведет себя сейчас как форменная истеричка.
Слава богу, он отвернулся. Ника быстро замоталась в полотенце, избавляясь от мокрой шторы. Хоть теплее, но стало сразу. А вот голова и нога все еще побаливали.